Хроника польская, литовская, жмудская и всей Руси

Не успокаиваясь на этой победе, Лешко Черный за короткое время собрал еще большее войско, где было тридцать тысяч конных и две тысячи пеших, и с этим войском вторгся на Русь, чтобы мстить за свои неправды Льву, который после первого поражения спрятался в глубине русской земли. Поэтому Лешко без сопротивления разорив, обобрав и выжегши неприятельскую землю до Львова (этот замок и город были построены тем самым Львом), захватив и разрушив много сел, местечек и некоторых замков, вывел в Польшу большую добычу и полон; пленных около четырех тысяч, а побитых, говорят, было пять тысяч. Об этом Длугош и Кромер (кн. 9), Меховский (гл. 58, стр. 174).

О внутренних и домашних конфликтах и войнах литовских князей, год 1281

Причина междоусобной войны между братьями, литовскими князьями, как единодушно сообщают все старые Летописцы ¹² была такая: великий князь Литовский Наримунт и Довмонт, князь Утенский, братья, взяли в жены по дочке у лифляндского магистра Фляндры ¹³: два родных брата и две родные сестры. Этот Фляндра ранее имел жену и детей; знатный немецкий князь, будучи вдовцом, был потом избран лифляндским магистром и породнился с литовцами. Далее летописец рассказывает так: жена князя Довмонта, дочь упомянутого лифляндского магистра Фляндры, прожив немалое время со своим мужем, занемогла и умерла. И великий князь Наримунт, услышав о смерти невестки, своей свояченницы (jatrwie), очень об этом сожалел, а будучи сам немощен, послал свою жену к Довмонту, князю Утенскому, чтобы горю его посочувствовала и оплакала, по обычаю, смерть своей родной сестры. Довмонт взял жену брата. А когда княгиня Наримунтова приехала к своему деверю (а точнее, к неверю (do niewierza)) утешать его в скорби от имени своего супруга, князь Довмонт, увидев свояченницу и невестку свою, княгиню Наримунтову, сразу же очень возрадовался и сказал: «Я хотел искать жену, а Господь Бог дал мне жену», и силой взял невестку себе в жены против права Божьего и людского ¹⁴.

Великий князь Наримунт, узнав, что столкнулся с такой предательской лживостью родного брата, о своей обиде и силой взятой супруге сразу известил своих братьев, князей Гедруса, Гольшу и Тройдена, и лифляндского магистра Фляндра, отца своей жены или тестя. И, собрав литовское войско с братией своей и с магистром Фляндром, двинулся против брата Довмонта и осадил его в замке Утене. Уразумев, что не сможет отбиться, Довмонт попросил утенских горожан, своих подданных, чтобы не сдавали замок и отсиживались, пока он не придет к ним с помощью. Довмонт бежал. А потом ночью спустился из замка, прокрался через наримунтово войско и бежал до самого Пскова. А псковичи, увидев в нем мужа подходящего и достойного (godnego i sprawnego), выбрали его себе правителем на псковское княжение. А Наримунт, взяв сдавшиеся ему Утены и отыскав жену, распустил войско и отослал братьев, поблагодарив их за оказание надлежащей военной помощи и достойно одарив. И спокойно правил в Кернове, Новогрудке и во всем Великом княжестве Литовском, Русском и Жмудском. А князья Гедрус Гедройцкий, Гольша Гольшанский и Тройден Ятвяжский и Подляшский, братья, изгнавшие пятого брата Довмонта за явную его вину, беспечно сидели на отчих уделах.

Довмонт на псковском княжении. Довмонт же, сев на псковском княжении, которое ему принесли его счастье и доблесть, вельможно правил вдали от братьев. А в те времена лифляндские крестоносцы совершали набеги на [земли] Великого Новгорода и Псковского княжества, и тогда упомянутый Довмонт восстановил и старательно укрепил пришедшие в упадок стены замка и города Пскова.

Довмонтова стена. И с того его правления есть и будет, пока Псков стоит, вечная память о стенах, поставленных упомянутым князем Довмонтом, которые Москва и ныне зовет Довмонтова стена; кого хочешь спроси о том у московитов, особенно у псковичей, либо у тех сведущих людей, которые бывали во Пскове.

В том же году пагубные язвы [поразили] братское единство польских и силезских князей; между [ними] начались внутренние распри, наезды и захваты.