Хроника польская, литовская, жмудская и всей Руси

Потом, когда Витольд в 1392 году был возведен на великое княжение, [он] братьев родных и двоюродных одних перебил, других обобрал и согнал с отчих уделов, как Скиргайла из Троков, Свидригайла из Витебска и из Орши, Дмитрия Корибута, предка князей Зборовских и Вишневецких, из Северского княжества, Владимира, предка слуцких князей Ольгердовичей, из Киева в 1396 году и т.п. Тогда же в то время Довмонт Гурдович, князь Гедройцкий, живя себе вольно на удельном княжении и чувствуя себя князем из князей, не забегал к Витольду и не посещал его двор, а заботился о своих. Привлекая к себе щедростью, почти всю завилийскую шляхту он подчинил себе хлебом, ибо при нем всем хватало и еды и питья. Nam ubi fuerit cadaver, ibi congregabuntur et aquilae (ибо где будет труп, там соберутся орлы), а люди идут за хлебом. Матфей 24, Марк 13, Лука 21.

Заметив это, Витольд спросил у своих друзей, почему это Довмонт, князь Гедройцкий, у него не бывает, и тут же некоторые завистники, которых полно бывает при королевских и княжеских дворах, ответили, что Довмонт с Руси (ибо тот имел на Руси большие владения) получает много [хмельного] меда, который дома распивает, почти всю завилийскую литву при себе держит и прячет у себя множество изменников неизвестно для чего; к тому же с него надо бы получить оброк.

Довмонт согнан Витольдом с вотчины. Потомки Гедруса. Витольд похвалил этот совет, поскольку и сам давно так думал, и тут же Довмонта со всех русских и завилийских владений согнал и обобрал, оставив только уделы его дядей Бинойны и Бубеты, потомки которых и ныне живут на Писне и в других местах, это Гойтусовы, Гинвидовы, Мицкевичи, Ждановичи и другие.

Vana sinc viribus ira (бессмысленен неукротимый гнев). А Довмонт, будучи всего безвинно лишен, от великого и праведного гнева, в котором, однако, нет смысла, если нет сил отомстить, сорвавшись как Аякс, когда его несправедливо лишили оружия Ахиллеса, или как Orlandus Furibundus (Неистовый Орландо), вытесал себе дубовый кол, и, выйдя на упомянутое поле Каулис у Видзинишек (на котором он когда-то поразил лифляндцев), вбил его в землю и, поворачивая его, сказал: «Ты, кол, крутись и двигайся, как хочешь, однако сгниешь, а земля вечно будет землей». Этим намеком он упрекал Витольда, который, захватывая братские уделы, был подобен колу, вбитому в чужую землю, которому не вечно господствовать, хотя он был и смертельным.

Довмонт умер. Потом от великой печали (z frassunku) он умер, оставив двух молодых сыновей: Войткоса и Петраса, а им часть вотчины вернул Сигизмунд Кейстутович, убитый в Троках в 1440 году. При нем в совете заседали также и князья Гедройцкие Вагайло и Гагулис, как я сам это видел в привилеях преподобного пана Миколая Паца, епископа Киевского, а потом их потомки занимали места в кругу сенаторов вплоть до короля Сигизмунда, при котором и они, и князья Слуцкие утратили отцовские места из-за недоброжелательства некоторых.

Род Матушевичей. Войткос Довмонтович прославился в 1454 году при Казимире, короле польском и великом князе литовском. Он оставил после себя сына Бартоломея, в младых летах, в 1500 году, Бартоломей же [оставил сына] Матуша, королевского маршалка, у которого были сыновья Мельхер, милостью божьей нынешний епископ Жмудский, Каспер, Марцин и другие.

Песнь о Довмонте. А о вышеупомянутом Довмонте, который был мужем великой отваги, и ныне крестьяне литовской народности поют по-литовски: «Dowmantas, Dowmantas Gedrotos kunigos, labos Rajtos luguje» и т.д. Также и о Гурде Гинвиловиче, который сражался в битве с прусскими крестоносцами, когда разрушали Ковно, где в литовских песнях слезные сетования: «Не так жаль мне замка, как горящих в огне храбрых рыцарей». Тогда, в 1362 году, там сгорели 3 000 литовцев, а князь Войдат, сын Кейстута, был взят [в плен вместе] с тридцатью шестью виднейшими литовскими панами. О чем Длугош и Меховский (кн. 4, гл. 27, стр. 243).

Отчего князья Гедройцкие печатают розу. А отчего князья Гедройцы не ставят печать отчим гербом Китаврасом, а только Розой, то причина этому в ссоре между братьями Гедрусом и Гольшей. Гольша отнял на несколько миль Гедройцкой земли над озером Сессол (Sessol), от которого [некоторые] потомки Гольши и ныне называются Сессол, как княгини Дубровицкие.