Хроника потярянных

Чтобы понять тип этой деятельности, нужно, наверное, знать то время, во многом для нас уже непостижимое; ведь не человек избирает время деятельности, а оно само избирает его: выдергивает из небытия, швыряет в людской водоворот и, как на контрастной фотобумаге, проявляет характер.

Наверное, я мог бы совершенно безнаказанно нарисовать Хвылину одними черными красками или сделать из него карикатуру. Легко и заманчиво идти по тривиальному пути, но моя цель – исследование… Меня интересовало, где и когда, в какой момент жизни он впервые почувствовал неодолимый вкус власти и подвиг себя на непомерные притязания к ней: в детстве ли, в студенческой ли юности, или – будучи уже взрослым, когда появились у него в подчинении люди? Однако мои возможности проследить весь жизненный путь Стефана Маркаврелиевича оказались невелики: слишком много воды утекло; да и люди, бывшие некогда возле него и ныне еще живые, со страшной неохотой открывают тайны своей и его карьеры – они даже слова такого, "карьера", не любят, предпочитая называть это "служением".

* * *

Итак, Стефан Маркаврелиевич Хвылина родился в селе Воронцовка Херсонской области на Украине; оттуда у него – и непроизносимый звук "ф", который он произносил как "хв", так что слово "эффективный" у него получалось "эвхвективный", и глухое "г", с которыми он всю жизнь боролся.

В те времена (я имею в виду юность Хвылины) каждый с шестнадцати лет обязан был иметь паспорт, в котором содержалась исчерпывающая информация о владельце, и, кроме того, при поступлении на работу ли, на учебу на каждого человека заводилось "дело" с автобиографией и анкетой в полсотни вопросов, причем по мере взросления человека каждое такое "дело" распухало в энциклопедию исчерпывающих данных о человеке. Так вот, в паспорте и анкетах, где была обязательная графа "социальное происхождение", у Стефана Маркаврелиевича неизменно значилось: "из крестьян-бедняков", что уже было мандатом в самые благополучные слои общества.

Раз уж зашла речь о паспортных данных – меня заинтересовала вычурность его имени и отчества, и вот что я выяснил: настоящее его имя-отчество – Степан Маркелович, но когда он, будучи юношей, получал паспорт, то, как потом признавался друзьям, сам переделал себе имя и отчество, считая их слишком плебейскими; себе он взял имя «Стефан», а отцово имя "Маркел" по недостатку образования посчитал исковерканным от имени "Марк Аврелий", которое и пожелал носить в виде отчества; уча историю кое-как, он решил, что это имя римского полководца. Но потом оказалось, что полководца звали Марк Антоний, а Марк Аврелий – император, а имя императора, да еще такое сложное, ему, комсомольцу, носить было не с руки; однако дело уже было сделано.

О чем говорит этот факт? Не о том ли, что с ранней юности у него чрезвычайно развиты были гордыня и честолюбие?.. Впрочем, так объяснял происхождение имени-отчества он сам, но ведь все могло быть и иначе? Не получилось ли так, что, сменив его, он хоть чуть-чуть, но отрекался от своего родителя – ведь тогда всё имело значение? И чего там было больше, гордыни или осторожности – увы, никто уже не узнает.

Дело в том, что из бедных-то из бедных крестьян он записал в анкете своё происхождение, но, как я выяснил, во времена коллективизации родитель его Маркел вместе с семьей оказался в местах не столь отдаленных – в Сибири, на Ленских золотых приисках, в Бодайбо.

Известно уже, что в те годы крестьян ссылали миллионами, причем в категорию ссылаемых кулаков попадали и середняки, и даже строптивые бедняки, так что сейчас трудно сказать, под какую именно категорию подпадал Хвылина-старший во время переселения в Сибирь, но как подхватил вихрь Великого Перелома нашего Стефана Маркаврелиевича в младенчестве – так больше уж и не отпускал.

Вышеупомянутый Маркел при всеобщих голоде и цынге в таких суровых местах, как Лена в те годы, сумел сохранить семью в живых; стало быть, мужик он был крепкий и изворотливый, которого не так просто свалить – судя по тому, какая наследственность досталась Стефану Маркаврелиевичу.

Молодой Степан тщательно скрывал факт высылки родителей, хотя наверняка где-то когда-то и всплывало несоответствие: родился на Украине – а учился в Бодайбинской средней школе… И, может быть, только этот факт высылки родителей и послужил подоплёкой небольшой фальсификации Степаном имени-отчества, подобно тому, как петляет, уходя от погони, заяц? И можно только догадываться, какими словами, делая этот маленький подлог, клял он в душе вслед за отцом советскую власть, коммунистов и Сибирь вместе с Леной и Бодайбо? А если даже и не клял – то уж подсознательное отношение ко всему этому было у него определенное. Хотя речей от имени советской власти и коммунистов он произнес впоследствии предостаточно.