Хроника Путинизма

Они были С ОРУЖИЕМ. На бэхах и мерседесах, на тонированных девятках и восьмерках. Они были в ТРЕНИКАХ. И они были ЛЫСЫЕ. Я знал, конечно, имена самых ярких фигур: Пашу Кудряшова, Михаила Глущенко, Монастырского, Комарова, Ледовских, Петрова. Но тут такая «честь»: весь «цвет» питерской криминальной утробы явился лично, чтобы сыграть свиту. Я вспомнил сразу Окуджаву «Следом дуэлянты. Флигель-адъютанты, блещут эполеты». Вместо эполетов сверкали золотые цепи на бычьих шеях. Красные и зеленые пиджаки. Красавцы были еще те! Молоком и хлебом не пахло, коридоры Ленфильма нополнил слабый запах дорогих мужских парфюмов и сильный аромат раздевалки в купчинской качалке с тончайшими нотами оружейной смазки. Свита шла с помповиками, как у винтажных оловянных солдатиков ружья были закинуты на плечо. Кое-кто был с калашами, но немного — всего человек пятнадцать. Потом я видел братву в разных ситуациях — и на стрелках, и в кабаках, и на охоте, и в «Крестах». Поверьте, это мало похоже на сериалы про бригады. И если бы я был постановщиком детективного блокбастера и воспризвел бы ту сцену натурально, мне бы не поверили. Саундтреком шло злобное сопение, пыхтелье, шмыганье носами и стук подков по мраморному ленфильмовскому полу. Зачем бандиты начала девяностых набивали на ботинки стальные пластины? До сих пор это для меня загадка! Короче, это был цирк с конями. Такого количества сломаных носов и выбитых зубов, неандертальских лбов и шрамов на синих физиономиях я не видел ни до, ни после того знакомства с Владимиром Вольфовичем Жириновским в картузике и длинном черном пальто, как в «матрице».

Вошли в студию. Я говорю, – уважаемый, а можно этот зверинец оставить в коридоре. У меня аллергия на тестостерон в такой концентрации. И вообще нахуя? Тут как бы студия, а не станция юных натуралистов. И скажите им, чтобы не харкались, не пердели и не плевали на пол.

Жириновский повернулся к свите. – Давайте, валите! И вяло махнул рукой, показывая на дверь. Бандосы толкаясь стали выходить. Почему-то спиной вперед. Через несколько минут мы начали запись. И писали диалог ЧЕТЫРЕ ЧАСА. Пока не закончились все свободные бетакамовские кассеты. Это было нечто! Сегодня все знают способность Жириновского нести ахинею на любую тему. Через полчаса разговора он раскрпощается. Начинает в каждой фразе вставлять скороговоркой «ебт» и «блянах», рассказывать про то, как в детстве у него были поллюции, про то, что посадит Собчака в Петропавловскую крепость, что если бы он был генералом, то организвал бы путч и вообще, что по средам нужно сделать общенациональный выходной, водку выдавать рабочим и солдатам, каждой бабе дать по мужику, вытирать попу бумагой — расточительство и разбазаривание природных ресурсов, зачем, если можно поставить в каждом унитазе фонтанчик для подмывания, что во время месячных студенткам нужно давать дополнительные каникулы, так как учебный материал не усваивается, выйти из аудитории чтобы тампон поменять нельзя и вообще их вид расстаривает окружающих. Потом что-то про евреев, типа продали Россию. И что он с удовольствием бы стал раввином, если бы мама была еврейкой. И при этом был бы за русских. А партия ЛДПР — это передовой отряд общества и когда он, Жириновский, станет президентом, он сделает бедных богатыми, а ненужных расстреляет. Самолично. – Эй, вот ты, кургузый!, – кричал он оператору, – быстро выйди в коридор, позови охрану! Давай покажем какие у нас в ЛДПР бойцы! Солдаты партии! Нет, постой! Не зови! Просто возьми у кого-нибудь пушку и принеси сюда, Быстро! Я сейчас выстрелю, покажу как мы их будем уничтожать! Что значит не дают! Скажи, вождь приказал! И принеси мне портфель, там водка, я хочу выпить за здровье! Как тебя зовут? Я забыл! Дима? Я хочу выпить за здоровье лучшего телеведущего, который не боится правды!