Хроника расстрелянных островов

Капитана Ковтуна Двойных впервые увидел на полуострове Сырве. От Ключникова он знал, что Ковтун был военным комендантом Лиепаи. Оттуда на торпедном катере пришел на Сарему, где его назначили командиром эстонского оперативного батальона. С отходом моонзундцев на Сырве комендант БОБРа доверил Ковтуну один из участков левого сектора обороны, в который входили все рода войск, в том числе и взвод из бывшего эстонского батальона. Бойцы очень быстро полюбили своего нового командира. Его приземистую, атлетически сложенную фигуру можно было видеть на всех участках обороны левого сектора. Ни одна контратака не обходилась без его участия. В последней рукопашной схватке Ковтуну разбило кисть левой руки, и теперь он носил руку на повязке, перекинутой через плечо.

Над окопами моонзундцев на небольшой высоте пролетел немецкий самолет-разведчик и сбросил листовки. Белые листы бумаги, точно огромные хлопья снега, обсыпали мокрую землю. Одна из листовок прилипла к шинели Ковтуна.

— Ну, чего там еще немцы брешут, — проговорил он, разглядывая разрисованный лист плотной белой бумаги.

Двойных заглянул через плечо Ковтуна. В глаза бросилась карта западной части СССР. Вся она по изломанной линии фронта от Ленинграда через Москву и до Крыма была закрашена черным цветом. И лишь на крошечном кусочке южной оконечности полуострова Сырве стояла красненькая звездочка. Маленьким, но ярким огоньком жизни она горела на темном, зловещем фоне карты. Остров Хиума был заштрихован частыми черными линиями.

Глаза Ковтуна радостно заблестели. Он набрал полную грудь воздуха, с шумом выдохнул:

— Горит наша красная звездочка, Иван Яковлевич! Горит! Не залить ее черной краской, не спалить огнем. Она будет светить вечно!

Немецкое командование, называя моонзундцев героями, предлагало прекратить бессмысленное сопротивление и сложить оружие.

— В общем, приглашают в гости, — прочитав текст, произнес Ковтун и задумался: — Послушай, Иван Яковлевич, не навестить ли нам фашистов, а?

— Все зависит от того, как они будут нас встречать, — усмехнулся Двойных, принимая слова Ковтуна за шутку.

— Надо все же подумать…

Немецкие самолеты временно прекратили бомбардировку позиций моонзундцев и улетели на север. Прекратилась и стрельба из автоматов. Лишь откуда-то издалека била тяжелая немецкая батарея; ее снаряды рвались в тылу моонзундцев. Ковтун знал, что несколько часов немцы не будут беспокоить его бойцов, давая время на раздумье, а потом ударят с новой силой. Пользуясь затишьем, он решил обойти линию фронта своего участка. Двойных он взял с собой. В одном из окопов Ковтун встретил своего бывшего переводчика из эстонского батальона Клааса и вестового Люйса.

— Где ваш командир роты? — спросил он.

— Политрук Денисов ушел на КП, — ответил Клаас.

— Пойдете со мной, — приказал Ковтун и, не оглядываясь, зашагал в сторону бухты Лыу.

Молча, погруженный в думы, прошел Ковтун по своему участку фронта. Молчал и Двойных. Да и о чем было говорить?! Оба они без слов понимали, что мало, слишком мало осталось бойцов в окопах. На обратном пути они попали под огонь немецкого снайпера, но Ковтун даже не обратил внимания на одиночную стрельбу. К счастью, пули никого не задели. Вскоре они вышли к командному пункту, на месте которого осталась дымящаяся груда развалин: прямым попаданием немецкий снаряд разворотил КП. Навстречу двое санитаров несли носилки. На них лежал раненый политрук Денисов. Ковтун подошел к носилкам, санитары остановились.

— Неладно получилось, товарищ капитан, — обессиленным голосом проговорил Денисов. — Все погибли на КП, а я вот… Не везет. Второй раз…

Ковтун наклонился над носилками, неловко поцеловал Денисова в губы.

— Прощай, Ваня. Идем в последний бой, — сказал он и кивнул санитарам: — Несите… — С минуту он напряженно глядел вслед своему политруку, потом распорядился: — Всех командиров сюда, ко мне. Быстро!

Клаас и Люйс побежали выполнять приказание, и вскоре к разрушенному КП начали подходить первые командиры подразделений.

— Что вы задумали? — спросил Двойных у молчавшего Ковтуна.

— В гости к немцам сходить, — с угрозой в голосе сказал Ковтун и показал на листовку. — Ведь приглашали! В последний раз пойдем.

— С полковником Ключниковым надо бы согласовать.

— Он возражать не будет…

Подошли запыхавшиеся Клаас и Люйс.

— Всем передали, товарищ капитан, — доложил Клаас.

— Добро! — отозвался Ковтун.

Собрались почти все командиры подразделений.

— Идем в гости к немцам, товарищи, — заговорил Ковтун. — Но только во флотской форме. Извини, Иван Яковлевич, — обернулся он к Двойных, — фашисты больше любят черную форму. — Двойных неопределенно пожал плечами, но промолчал. В левом секторе обороны он был лишь личным представителем полковника Ключникова. Ковтун между тем продолжал: — По возможности всех бойцов переодеть во флотскую форму.

— А если у кого не будет флотской формы? — спросил лейтенант — командир стрелкового взвода.

— Тот останется в окопах, — ответил Ковтун и поглядел на часы: — Даю на сборы один час. Место сбора здесь. Отсюда и пойдем…