ХРОНИКА РУССКОГО

Умерший за год пред сим, 84 лет, Талейран, отрасль одного из знатнейших родов Франции, старший сын в семействе, "был брошен в одном из пригородов Парижа на попечение небрежной кормилицы". Хромая нога привела его к церкви. Он воспитан и обучался в духовном училище св. Сульпиция и в Сорбонне, "не ночевав со дня рождения ни одного раза под кровлей отчего дома". Сиротство его и одиночество, при многочисленной и знатной фамилии, решили участь его на всю жизнь, образовали его характер: "… он сам образовал его. С юных лет он размышлял и научился сдерживать свои чувства, которые он не мог выразить и излить кому-либо. Он был умен, он стал образован; он был смел, он стал сдержан; он был пылок, он стал холоден; он был сильным, он стал ловким". В большом свете Талейран "с самого начала добился репутации человека, с которым следует считаться и который, будучи знатного происхождения, обладая огромным спокойствием, большим умом, очарованием, которое пленяло, лукавством, которое пугало, пылкостью, которая сдерживалась достаточной осторожностью и чрезвычайной ловкостью, необходимо должен был занять выдающееся положение в обществе".

Кто знавал Талейрана, кто видал его и в дипломатическом кругу и в избранном обществе коротких приятелей, тот узнает его в сем портрете. Его можно дополнить характеристикой времени и самого Талейрана, начертанной Минье в заключении его исторического панегирика: "С ним исчез сильный ум, один из самых блестящих последних представителей былого французского духа, последнее громкое имя. Господин де Талейран был кое-чем обязан своему происхождению, но еще более самому себе. Благодаря своему имени он рано вступил на путь почестей, но оставался долгое время на этом пути лишь благодаря своему собственному умению, так как в нашу чрезвычайно смутную эпоху, в эпоху обширной конкуренции возвышались не благодаря воспоминаниям о предках, не благодаря им удерживались на высоте и снова на эту высоту возвращались, будучи однажды свергнуты. С юных лет честолюбие прокладывало ему дорогу и вдохновляло его устремления; он привык подчинять требования нравственности политической пользе". (Приговор или только эпиграмма? Но, конечно, не похвала). "Он действовал по расчетам своего ума. Он стал уступчив по отношению к неодолимой воле, легко примирялся с чрезвычайными обстоятельствами. Он полюбил силу не так, как любит силу слабость, которая в ней нуждается, но потому, что он умел эту силу разгадать и ловко использовать ее для своих целей. Он служил различным властям, но он не привязывался к ним; он им служил без преданности, он держался в стороне; его большой заслугой было то, что он заранее предвидел желания общества и после терпеливого выжидания твердо действовал. Так как он в совершенстве владел собой и был уверен в точности своих решений, он любил выжидать, чтобы лучше воспользоваться случаем, считая, что естественный ход событий породит лучшие условия, чем ум сумеет их изобрести или воля их создать. В подобные моменты его деятельность и влияние на других были как у великих людей, а потом он снова возвращался к беззаботности обыкновенных людей. В течение столь многочисленных революций и столь различных поворотов счастья он никому не причинил зла. Своих противников он карал лишь остротами. Он был связан с людьми узами долголетней дружбы, и все те, кто его окружал, были привлечены его любезностью, были привязаны к нему благодаря его доброте. Он проявлял исключительно тонкое чутье во всех своих суждениях; он любил рассказывать, и его рассказы были столь же приятны, сколько его остроты знамениты. Это лицо, которое не изменили события, этот взгляд, который оставался ясным, несмотря на повороты фортуны, оживлялись, когда он говорил о прекрасных днях XVIII века. Господин де Талейран искренне любил свою родину и навсегда сохранил привязанность к идеям своей юности ("Уважение перед мечтами своей юности!", Шиллер) и к своим принципам, которые у него пережили все превратности событий и судьбы".

Эту характеристику заключил Минье чем-то похожим на собственное мнение: "Так объяснял он изменения в своем поведении. Однако какие бы услуги ни оказывал человек своей стране, всегда подчиняя свои поступки обстоятельствам, лучше руководиться одним побуждением и благородно служить одному делу в истории".