ХРОНИКА РУССКОГО

Ввечеру слышал я "Норму" в Итальянском театре. M-lle Grizi и Лаблаш превосходно пели; но Рубини плох в этой опере. Гризи играла прекрасно; жаль только, что соперница ее в любви худо вторила, и оттого "Норма" во Флоренции удалась лучше. Я восхищался и по воспоминанию. К последнему duo последнего акта явилась в ложе герцогиня Броглио и красавица-президентша Тьер, с матерью. Взглянув на нее и вспомнив фортуну Тьера, как-то страшно за его будущее. Чего пожелать еще счастливцу мира сего! Но знаете ли, чего он сам себе желает? Военного министерства! Он и спит и видит быть другим Louvois или Carnot, беспрестанно обдумывает планы войны, посылает проекты военных действий в Гишпанию и ползает по карте, как перед ним искатели фортуны. История французской революции дала ему вкус к этому занятию, и министерство иностранных дел показалось ему ближайшим путеводителем к военному. Так уверяли меня ближние его люди.

Послезавтра президент камеры депутатов дает бал и в гиерархическом порядке приглашений поставил камеру свою выше всего; за нею камеру перов, потом принцев, дипломатический корпус и проч. На пригласительной карте наследного принца Орлеанского выставлен Ќ 840, ибо он по алфавитному порядку членов камеры перов после депутатов - и в букве О (Орлеанский) 840-й из приглашенных на бал. Приятели Гизо поговаривают уже, что он будет первым преемником Тьера; между тем он переехал уже в свой скромный домик и будет там жить доходом своим из двенадцати тысяч франков и профессорским жалованьем, из коего часть уделяет заступающему его место Le Normant. Может быть, он снова возьмет и кафедру, но друзья его этого не желают.

Сегодня слышал я, что Ламене также переводит Мильтона. Приятели Шатобриана опасаются этого соперничества; следовательно, будет два перевода в прозе и один в стихах - Делиля. Сказывают, что скоро выйдет перевод Шатобриана, но к курьерскому отправлению уже не поспеет. Я много слышал о Шатобриане сегодня от людей, коротко его знавших здесь и в Италии. Арто (Artaud), бывший секретарем посольства в Риме при нем и при других, много рассказывает о первых впечатлениях, кои Рим произвел на Шатобриана. Когда он увидел храм св. Петра, то его бросило будто бы в жар; он на площади попросил пить: ему подали яблоко, и он с жадностию съел его.

Une dame, tout en causant, nous a donne ce soir une charmante definition du mysticisme: c'est le christianisme en etat de vapeur.

Еще маленькой комераж: философ Кузен, который придерживается предержащих властей, восхищаясь сегодня в присутствии своего наставника, неизменяемого Royer-Collard, Тьером и политическим направлением, которое он дает Франции, воскликнул: "C'est l'Empire!" - "Moins ГЕтpereur", - отвечал R.-Collard.

25 февраля. Два часа пополудни. Je viens d'entendre encore une fois l'Abbe Coeur. Il a parle aujourd'hui sur le caractere et l'influence du Sacerdoce chretien et a passe en revue les grands luminaires de l'Orient et de l'Occident - jusqu'a Bcssuet, dont il a fait un portrait magnifique. C'est vra:ment une jouissance morale et intellectuelle que ces sermons! Je ne me suis pas endormi un instant. Les dames queteuses etaient charmantes!

Пять часов пополудни. Знаете ли, кого я видел сейчас? кривую Нину (Ласав), любовницу и предательницу Фиески. Вообразите себе, что в новом Cafe de la Renaissance, близ биржи, богато убранном, взяли, comme demoiselle de comptoir, Нину, посадили ее за бюро, вместе с другой хозяйкой, - и говорят, что она получает за эту выставку самой себя 1000 франков в месяц! - За вход в Cafe платят по 1 франку с особы, "sans compter la consommation", - кричат негодующие habitues du Cafe. Вчера была у входа такая толпа, что принуждены были приставить трех караульных. Уверяют, что многие, особливо англичане, говорили колкости Нине, осматривая пристально черты ее и кривой глаз, и будто бы ей сделалось дурно, так, что ее должно было на полчаса вывести из конторки ее. Сегодня только один караульный у входа. Без билета не впускают; любопытные толпились, и я с ними. Мне как-то совестно было смотреть ей прямо в глаза, или в глаз, ибо один почти совсем закрыт. Она красива и румянец во всю щеку, но, кажется, нет стыдливости. Одета нарядно, в шелковом кофейном платье. Она смотрит на всех довольно скромно, не нахально. Я прошел раз пять мимо нее; как-то стало жалко за нее, что такое бесстыдство в красивой и румяной молодости! Но что сказать о тех, кои основывают свои расчеты на этом бесстыдстве и проводят, в таком тесном соседстве, весь день с девкой, которая за пять дней пред сим расставалась с отсеченною головою! Все это материалы для будущего Тацита-христианина.