Хроника трагического перелета

Книга Васильева вышла в 1912 году, и предсказание его полностью сбылось. Перелет Петербург — Москва — Петербург был проведен в 1913-м — вернее, даже не перелет, а пробег на приз князя Абамелек-Лазарева в честь 300-летия дома Романовых. В нем пробовали себя — по отдельности — и потерпели неудачу Агафонов, Колчин, Габер-Влынский: взлетели и вернулись. Лишь военный летчик капитан Самойло, буквально пробив на «Ньюпоре» стену дождя со снегом, прорвался в Белокаменную, но на обратном пути потерпел аварию над Вышним Волочком. Единственным, кто совершил перелет от точки до точки, был сам Васильев — 11 ноября, тоже с посадкой в Вышнем Волочке (Москву он миновал, не садясь, с разворота). Затем, с засоренным карбюратором, вынужден был спуститься на железнодорожное полотно в 275 верстах от Петербурга, съездил в город, привез запчасти, взлетел… Словом, затратил противу условий 10 часов летного времени. И остался без приза, без кубка.

Но вернемся к его рассказу.

«Я и Ефимов в первую очередь были против такого количества ангаров. И каких-то еще передвижных немецких кузниц. Срочно изготовлять на всех этапах запасные части бессмысленно, каждая конструкция имеет свои особенности. Вместо непроизводительных расходов нужно только увеличить призы авиаторам, дав им таким путем возможность снарядить специальные автомобили с механиками и запасными частями.

Когда мы ознакомились с суммой призов, у Ефимова вырвалась фраза:

— На такие призы хорошему авиатору лететь стыдно!

Замечу, что, заботясь о показном великолепии, комитет забывал, с какими расходами для авиаторов сопряжен перелет. Расходы по перевозке в Петербург аппарата, приезд и содержание механиков, наем авто (минимум 700 рублей), а также уйма не поддающихся учету трат доводят сумму подготовительных расходов до 2000 рублей — с запасными частями до 3000. Многие из молодых не имели аппаратов, не имели денег, по уши влезли в долги. Без малейшей надежды вернуть их, даже попав в число призеров! И последнее — заклады, служащие как бы обеспечением участия записавшегося и за границей обыкновенно возвращаемые, в перелете Петербург — Москва возвращены не были.

Нам дали успокоительные заверения по ряду мелких просьб, ни одна из которых, хотя бы приблизительно, выполнена не была».

Запись шла туго: опытные авиаторы понимали, чем им грозит подобная свистопляска. Не изъявили желания Сегно и Лебедев. Габер-Влынский обещал, что полетит лишь пассажиром — с Масленниковым. Но так и не полетел. В первой половине июня Васильев снова прибыл в Петербург, везя просьбу восьми летчиков (Масленникова, Россинского, Агафонова, Слюсаренко, Колчина, князя Эристова, Шиманского и свою) отложить перелет. В Петербурге к ходатайству присоединились братья Ефимовы.

Заметим, как прояснился, сформировался окончательно облик героя: именно он, бывший чиновничек, затем воздушный лихач, вскоре перевоплотившийся в умелого и осмотрительного (разве что житейски непрактичного) мастера своего дела, стал главным борцом за права корпорации пилотов. За права, в сущности, пролетариев. Против власти имущих.

— Вы, господа, не вправе обойти вниманием резоны тех, кому именно и предстоит лететь. Две Авиационные недели подряд сильно истрепали аппараты. Молодые авиаторы только что заказали себе аэропланы. Сомнительно, чтобы они поспели к сроку. Борис Семенович Масленников проделал маршрут на автомобиле и обнаружил, что на трассе организационные работы в зачаточном состоянии. В некоторых местах запаханы старты. В других даже не начали строиться ангары — подрядчики отказались от работ…

Он старался излагать свои доводы елико возможно спокойно и логично (юрист как-никак). Господа сочувственно кивали, делали пометки карандашами на бумажках. Откуда было ему знать, что из бумажек этих кто птичек свернет, кто просто смахнет с зеленого сукна?

Ушел в уверенности, что перелет будет отложен. Вернувшись в клуб вечером, узнал, что ходатайство отклонено.

— Милейший, о времени старта ведь в газетах объявлено. И, — палец в потолок, — на высочайшее имя. Промедление никак невозможно…

Государь с августейшей фамилией на яхтах «Полярная. Звезда» и «Штандарт» отбыл на увеселительную прогулку к берегам Финляндии. Вечером занес в дневник: «Утром катался на байдарке с Кирой и Воронцовым вокруг трех островов и Тухгольма. Перед завтраком около получаса шел дождь. Потом стало ясно и жарко. В 2 1/2 (переправлено на 2 1/4) съехали на берег у палатки, где собрались 65 офицеров отряда. Повели их на лужайку, где сейчас же начались игры. Солнце пекло, а мы возились вовсю. Алике подъехала к берегу и смотрела из мотора. В 5 часов был чай на 3-х столах между соснами. Затем игры до 6 1/2. Вернулся с дочерьми в 7 часов и опоздал к началу Всенощной. После обеда прошелся с Мишей на новом моторе до выхода в море и обратно. Стоял штиль, и вечер был чудесный».