Хроника царствования Николя I

Наш Возлюбленный Монарх произносил речи, а чтобы уж совсем очаровать гостей, играл на скрипке и литаврах, он вообще любил выходить на сцену при параде, как актер, раскланиваться направо и налево под крики «браво!», прижимая руку к сердцу. Взяв слово, он принимался нанизывать гирлянды банальностей, вызывающих рукоплескания публики, выпаливал заранее затверженные похвалы Америке своих фантазий, цитировал мсье Джона Уэйна и мадам Монро. Он посетил дом мсье Вашингтона в Маунт-Верноне, где великий человек на месте нынешнего газона растил марихуану, — может статься, он ее и покуривал на манер трубки мира в компании маркиза де Лафайета, о коем Его Величество был наслышан и ценил его как отменнейшего из перебежчиков: как он тогда, в 1792-м, оставил свою армию, да и перешел к австрийцам, ведь крайние республиканцы того времени его не слишком жаловали, вот он и опасался, как бы головы не лишиться. А Джонни Уолкер Буш знай улыбался своему последнему оставшемуся другу, этому французу-холостяку, хлопал его по плечу, а сам, чего доброго, радовался свежей находке: он только что, презрев колебания и не вникая в обстоятельства, виртуозно выкроил из бюджета здравоохранения средства для войны в Ираке, откуда солдаты возвращались мертвыми или покалеченными, а самоубийства насчитывались тысячами; при этом он сбросил со счетов еще тысячи детей, обделенных как заботой, как и долларами. Это напоминало ход мысли, который возник бы у маркизы де Лa Гард, доведись ей жить в Чикаго; если бы подданные стали жаловаться на подорожание бензина, она бы отрезала: «Ну, так пересаживайтесь на велосипед!» У нас с этим было бы не столь удобно — как тогда прикажете пахать или ловить мерлана в открытом море, далеко отплывая от наших берегов?

Да уж, у нас как раз и рыбаки начали махать кулаками; Наш Государь устремился на морской берег, чтобы встретить их лицом к лицу. Хотя персонаж, роль которого он там примерил на себя, по части мимики и манеры держаться был ближе к Луи де Фюнесу, нежели к Берту Ланкастеру, что-то от шерифа в нем все-таки было, однако сцена, которую он исполнил соло, оказалась не столь памятной и разыгрывалась в ином регистре, чем подобное происходит фильме «Перестрелка в О. К. Коррал». Тем не менее общего у двух эпизодов, кинематографического и реального, оказалось много. Неотесанный моряк выскочил на плоскую кровлю и в резком тоне крикнул Нашему Вдохновенному Лидеру:

— Французам еще не слабо вставать спозаранку! Но за ту же деньгу вообще не спать, как британцы, это уж дудки!

— Что ты сказал? — переспросил Его Величество, обращая лицо и взор к грубияну, которому он с первых слов начал тыкать.

— Иди в задницу! — рявкнул грубиян, который ко всему прочему оказался еще и пошляком.

— Спускайся! приказал Его Величество. — Иди сюда и попробуй повторить то, что сказал!

— Если я спущусь, ты схлопочешь по кумполу!

— Давай, Жожо! — крикнул кто-то из толпы.

— Плюс сто сорок процентов! — откликнулось разом несколько голосов.

Поколениям, не знавшим той странной эпохи, когда царствовал Николя I, надобно пояснить, что этот процент соответствует повышению жалованья, которое Наш Лидер сам себе назначил, дабы округлить получаемую сумму; эксперты по исчислению называли 172 %, депутат Дозьер, специалист по дворцовому бюджету, утверждал, что на самом деле речь шла о 206,5 %. Чтобы сгладить неблагоприятное впечатление, произведенное такой прибавкой на страну, напуганную угрозой нищеты, при том, что от ее обитателей еще и требовали жертв, Двор объяснял, что Его Величество должен получать плату того же уровня, что и прочие монархи Европы, к примеру рейхсфюрерша Меркель, однако недоброжелатели уточняли, что-де последняя оплачивает апартаменты в Берлине из своего кармана, между тем как Его Величество не тратит ни гроша. Злые языки — Боже милостивый, да сколько же их! — утверждали, будто эти карманные денежки уходят на содержание Экс-императрице и Дофину.