Хроника великого джута

Спросите: руку твою протяни –
Казнить или нет человечьи дни?
Не встать мне на повороте:
Я сразу вскину две пятерни:
Я голосую против!..
Мы повернули истории бег.
Старье навсегда провожайте.
Коммунист и человек
Не может быть кровожаден.

Уж на что «талантливейший поэт нашей эпохи» (по известному определению знатока словесности И.В. Сталина) все время шагал левой, но и он что-то смутно понял в Ипатьевском застенке – и потому сбился с ноги и шагнул правой…

Казалось бы, все благополучно обернулось для Филиппа Исаевича Голощекина и его подручных. Ан нет!

«19 июля, утром, в саду Коммунистического клуба компания Ермакова вела между собой беседу самого откровенного характера. Скрываться было не перед кем и стесняться некого. Перечисляли, кто был убит, отмечали, что в поясах костюмов были зашиты драгоценности, высказывали мнение, что у мертвых «красоты» не видать. Кто-то поинтересовался: «Как были одеты убитые?» Партии ответил: «Они были все в штанах». «Второй день приходится возиться, – сокрушался Костоуров, – вчера хоронили, сегодня перезахоранивали», – писал М.К. Дитерихс в книге «Убийство царской семьи и членов дома Романовых» (Владивосток, 1922) .[62]

Оказывается, еще пришлось похлопотать. Приведем выдержку из статьи И. Непеина:

«Петр Захарович Ермаков, верхнеисетский военный комиссар, был привлечен не для расстрела, а для уничтожения трупов. Это мог сделать только человек, хорошо знающий чащобы в окрестностях города, Юровский их не знал, а вот Ермаков знал и указал такое место: недалеко от деревни Коптяки, в глухом урочище Четырех братьев, к западу от дорога был старый заброшенный рудник с одной-единственной открытой шахтой. С 17 по 19 июля движение по коптяковской дороге было прекращено.

17 июля в аптекарский магазин «Русское общество» в Екатеринбурге явился служащий комиссариата снабжения и от имени областного комиссара Войкова потребовал от управляющего «без задержек и отговорок» выдать пять пудов серной кислоты. В эти же дни к оцепленному руднику привезли 10-11 пудов бензина».[63]

Обратим внимание еще на одну фигуру. Петр Лазаревич Войков (Пинхус Лазаревич Вайнер) был одним из тех, кто вместе с Лениным проехал в 1917 году в «запломбированном» вагоне из Швейцарии в Россию через территорию кайзеровской Германии. Впоследствии в течение трех лет советский полпред в Варшаве. Убит в 1927 году молодым русским эмигрантом Борисом Ковердой. Войков был немаловажным участником екатеринбургской бойни – организовал уничтожение трупов серной кислотой. Любопытные подробности о нем сообщил член Уральского исполкома, бывший австрийский военнопленный И.П. Мейер: «…Когда мы вошли (в подвал), Войков был занят обследованием расстрелянных, не остался ли кто-нибудь еще жив. Он поворачивал каждого на спину. У царицы он взял золотые браслеты, которые она носила до конца…» Мародер? Или сложил драгоценности в общую кучу «бриллиантов», которых набралось с «полпуда» и которые в 1919 году Юровский, как он пишет, отвез в Москву? Кто знает… В 1927 году в Варшаве у Войкова на пальце переливался красным рубиновый перстень, снятый, по его признанию, с одной из жертв. Между тем следствие обнаружило на дне шахты, куда были сброшены останки убитых, среди другого, чей-то обрезанный палец. Не с этого ли пальца был снят перстень?.. Кстати, и чекист Юровский, сын екатеринбургского ювелира, как говорили, «выбился» в коменданты Ипатьевского дома, привлеченный царскими драгоценностями…

«Сейчас, спустя 70 лет, – продолжает Непеин, – события представляются в следующем порядке. Под покровом ночной темноты 17 июля тела расстрелянных в Ипатьевском доме доставили к урочищу Четырех братьев и сбросили в открытую шахту. Тем и ограничились на первый случай.

Когда 17 утром об этом узнал Голощекин, он пришел в страшную ярость: задача оказалась не выполненной. Трупы были только захоронены, а не уничтожены, и легко могли стать добычей белогвардейцев, которые уже подходили к городу. Тогда и началась беготня за бензином, серной кислотой и спиртом.