Хроника великого джута

Проще говоря, Филиппа Исаевича в первые секретари никто не избирал, тем более казахстанские коммунисты. Он был назначен на эту должность. Обычное дело для тех и других времен. Орграспред при секретариате ЦК РКП (б) еще в 1923 году «направил на работу на периферию более 10 тысяч человек, в том числе около половины ответственных работников. Партийные лидеры, таким образом, стали расти не на местах, не в гуще событий, а в аппарате».[67] Во главе орграспреда Сталин поставил Лазаря Моисеевича Кагановича, того самого, который несколькими годами позже будет координировать руководство коллективизацией сельского хозяйства. И новая «кузница кадров», которые, как известно, «решают все», заработала. Ее основополагающим принципом стала сформулированная Сталиным на XII съезде РКП (б) следующая задача: «…необходимо подобрать работников так, чтобы на постах стояли люди, умеющие осуществлять директивы, могущие понять директивы, могущие принять эти директивы, как свои родные, и умеющие проводить их в жизнь». За два года орграспред произвел 8761 назначение, из них 1222 – в партийные органы. «К 1927 году Сталин уже имеет собственную, верную номенклатуру, – пишет В. Костиков. – Директивы теперь могли идти, не встречая никаких преград. На всем пути были послушные исполнители».[68]

Вот такой исполнитель и появился в Казахстане осенью 1925 года.

Партийная демократия восторжествовала несколько лозже – в декабре, когда на Пятой Всеказахстанокой конференции РКП (б) назначенного сверху лидера местные коммунисты послушно избрали своим руководителем.

Ступал ли прежде Голощекин на казахскую землю, народом которого его направили руководить? Сведений об этом нет. Власть предержащие большевики, производя назначения на окраины, отнюдь не ставили «во главу угла» знание местных условий, языка и т. д. Куда как важнее был партстаж, революционная закалка – а уж Филиппу Исаевичу этого было не занимать. Где только не закалялся этот революционный Фигаро, куда его только не заносили после революции ответственные задания ЦК! Урал, Башкирия, Поволжье… И в Туркестане побывал.

«Октябрьская революция освободила трудящихся Туркестана от национального и социального гнета, открыла перед ними великий путь социалистического строительства. Но с ликвидацией системы национально-колониального гнета не сразу были устранены тяжелые последствия многолетней колониальной политики царизма и российской империалистической буржуазии в Туркестане», – писала историк В.П. Николаева.[69]

«Великий путь» начался по костям жертв гражданской войны, разрухи и голода. Туркестан оказался отрезанным от России фронтами: Уральским, Актюбинским, Закаспийским, Ферганским, Семиреченским. Между тем в предвоенное десятилетие (1905-1914 годы) здесь резко выросли хлопковые плантации за счет сокращения посевов хлеба. Сама себя Туркреспублика прокормить уже не могла. В 1917 году, по восточному календарю – году змеи, приносящему бедствия, – землю поразила засуха. Трава сгорела, хлеб не уродился. Зима была суровой и долгой. «Следствием этого является царь-голод и его неизменный спутник – болезнь. (Гибнут целыми семьями.) По данным с мест, убыль людей от голода и болезней доходит в разных районах от 25 до 50 процентов. Скот же сохранился не более как в 1/10 части», – говорил на заседании ТурЦИКа в ноябре 1918 года Турар Рыскулов, назначенный главой комиссии по борьбе с голодом.[70]

В Туркестан входил весь юг нынешнего Казахстана – Семиреченская и Сыр-Дарьинская области. Кочевники, населявшие эти места, и пострадали особенно сильно. В городе Аулие-Ата и близлежащих кишлаках валялись неубранные трупы людей, истощенные бедняки разбредались по степи в поисках пропитания. Их отправляли этапом в свою волость, обязывая состоятельных родственников брать голодающих на прокормление под строгим наблюдением аульных и волостных комиссаров. Устраивали питательные пункты, но там кормилась лишь малая часть тех, кто нуждался в помощи.

Комиссар здравоохранения Туркреспублики С. Ходжаев докладывал в октябре 1918 года:

«Из имеющихся в моем распоряжении сведений видно, что голодает почти поголовно киргизское население, имеется сравнительно небольшое число голодающих и в среде оседлого населения…

Киргизы, в особенности дальних от городов волостей, летом текущего года не могли засеять землю, не имея для этого зерновых семян, а те киргизы, которые занимались исключительно скотоводством, проели свой скот… В степных волостях редкая киргизская семья может обойтись без продовольственной помощи до лета будущего года».[71]

Бедствие разрасталось. В конце 1918 года голодало уже около миллиона человек. Нужны были деньги для преодоления катастрофы – «хотя бы 40 миллионов», как говорил Рыскулов на заседании ЦИК Туркреспублики 13 декабря 1918 года.

30 декабря 1918 года ТурЦИК отдал приказ всем совдепам о проведении мероприятий по борьбе с голодом. Мор, вызванный преимущественно общественными катаклизмами, почему-то назван в нем «стихийным бедствием». ТурЦИК призывал напрячь все силы республики, чтобы справиться с голодом…