Хроника великого джута

Голощекин, на которого с Куйбышевым возложили руководство партийной работой, 11 ноября 1919 года выехал вместе с новым ревкомом Ферганской области в Коканд. В эти дни там происходил областной съезд, обсуждавший экономическое положение и вопрос борьбы с басмачеством. Члены ревкома и Голощекин созвали экстренное ночное заседание съезда, который тут же решил «снять и распустить себя», дабы на местах уже работать под руководством нового ревкома. 13 ноября Филипп Исаевич вместе с командующим войсками Бригадзе приехал в Скобелев и там «совершенно изменил» состав ревсовета Ферганского фронта. На следующий день он выступал на митинге в советском собрании перед битком набитым залом, а 16 ноября уже был на угольных копях Кызыл-Кия, где вновь выступал на митинге и провел партийное собрание. На очереди была поездка в Андижан, Джалал-Абад и Ош… Результатом поездки стала тотальная чистка советских и партийных органов, изгнание из них «царских чиновников, торговцев, спекулянтов» и доклад о положении в Фергане, сделанный 28 ноября 1919 года в Ташкенте, после которого было решено устроить перерегистрацию всей Ферганской партийной организации.

Кавалерийский руководящий набег с полной перетусовкой местных кадров был совершен в считанные дни и человеком, всего лишь неделю как прибывшим в Туркестан. Много ли толку было в этом набеге? Не затем ли он был проведен, чтобы в очередной раз обмануть доверчивых «туземцев», подсунув им новых исполнителей, быть может, ничем не лучше прежних? Недаром через полгода, в июле 1920-го, да и еще не один раз впоследствии, вновь «перераспределяли партийные силы» в Туркестане, отправляя «в распоряжение ЦК тех туркестанских коммунистов, которые заражены колонизаторством и национализмом»,[98] меняя снова и снова составы самой Турккомиссии, – и все обещали и обещали измученному народу «рай мировой коммуны» посреди насилия, разрухи и унижения человеческого духа.

Как видим, устраивать свою жизнь «свободно и беспрепятственно» национальной «буржуазии» не позволили. Естественно предположить, что уж туркестанским коммунистам из местных было неизмеримо вольнее. Однако это не совсем так.

Товарищей, прибывших из Центра, сразу же обеспокоило то обстоятельство, что в Туркестане довольно независимо действует три силы, три краевых комитета: РКП (б), иностранных коммунистов и мусульманских коммунистических организаций. Как писала историк Николаева, «используя раздельное существование партийных организаций, националисты во главе с Т. Рыскуловым постепенно превратили Мусбюро в центр, объединяющий националистические элементы».[99] Сообщив в Москву, что Мусбюро присвоило себе функции правительственных учреждений, Турккомиссия получила соответствующую команду и 15 января 1920 года объединила три коммунистические организации края.

Однако с установлением контроля несколько запоздали. «Группа партийных работников из местных национальностей, не прошедших необходимой партийно-политической закалки, слабо разбиравшихся в теоретическом наследии марксизма-ленинизма, не смогла удержаться на последовательно-марксистских позициях и объективно встала на путь национализма. Во главе этой группы стояли члены крайкома партии Рыскулов и Ходжаев. Они стремились классовые интересы трудящихся Туркестана подчинить «общенациональным интересам» и тем самым объективно подчинить массы мусульманского населения туземной буржуазии. Они утверждали, что коренное население в классовом отношении однородно, что процесс классового расслоения не затронул дехканские массы. Рыскулав в докладной записке в ЦК РКП (б) указывал, что в Туркестане якобы в основном две группы: «угнетенные эксплуатируемые колониальные туземцы и европейский капитал».[100]

В чем же дело, если перевести этот отрывок с партийно-советского языка на человеческий? А суть в том, что товарищи коммунисты Туркестана из Мусульманского бюро поверили, что могут свободно и беспрепятственно устраивать свою национальную жизнь, как то обещали Совнарком и Ленин. И, поверив, решили создать собственную Тюркскую компартию, а впоследствии и Тюркскую республику. Об этом говорил Т. Рыскулов на V краевой конференции в январе 1920 года – и получил большинство голосов. Но, образуя автономию, туркестанские большевики уходили бы от всеохватывающего контроля их действий, от направляющей силы, цели которой были отнюдь не «общенациональные интересы» каких-то отдельных народов, а «последовательно марксистские позиции», или, в переводе, – мировая революция.