Хроника воскрешения царей

1 раби’ I 1007/2 октября 1598 г. было решено ехать в высокую ставку. Благодаря стараниям местного правителя вместе с родственниками [сей раб] быстрым ходом отправился в путь и в Чаман-и Джам достиг своего желания — присоединился к высокой свите и удостоился чести припасть к ногам августейшего наместника. В то время [сего] бедняка настигла болезнь. От Джама до священного Мешхеда, несмотря на милости и заботу шаха, подаренное почетное платье, [сей раб] пребывал в беспамятстве. В священном Мешхеде через несколько дней поправился. До отъезда августейшего наместника на охоту в Радкан лихорадка, оставившая было меня, вновь вернулась, и я проболел еще два месяца. Великий малик и [мой] брат уехали вместе с высокой ставкой. [Сей] раб остался в священном Мешхеде одиноким и чужим. По высочайшему приказу врач Мухаммад-Бакир{846} лечил [сего] бедняка. Когда здоровье завладело телом, а недомогание пустилось в бега, из высокой ставки прибыл Будак-хан, правитель Мешхеда, и привез [сему] рабу приказ светлейшего [шаха] вместе с почетным халатом и конем: «Согласно приказу приезжайте в Кандахар и, собрав людей [систанского] малика, своих и [своего] брата подданных и остальных систанцев, привезите их в Систан». Из священного Мешхеда я направился в сторону Герата. Моим спутником в той поездке был мавлана ‘Абд ал-’Азиз. Приехав в Герат, я был обрадован беседой с опорой ислама и мусульман, мудрым советником эпохи и законодателем [того] времени Мирзой Кавам ад-Дином Мухаммадом, который в то время исполнял должность вазира Герата{847}. Состоялись [также] встречи с верховным эмиром Хасан-ханом{848}. Оттуда я приехал в Фарах. Меня встретили старший из родственников, [проживавших] в Фарахе, Малик ‘Абдаллах Фарахи и его отец, Малик Байазид. Несколько дней я находился в их доме, оттуда уехал в крепость Фараха. Там я виделся с правителем Фараха Исма’ил-ханом. На несколько дней [сей раб] выезжал поохотиться на газелей. [Еще] через несколько дней выехал в Кандахар. Правитель Кандахара /464/ явил милосердие и участие, разослал в тот день быстрых скакунов в окрестности и собрал систанцев. Все дни [сей раб] занимался прогулками и предавался удовольствиям. Вновь познал он желанное слияние с Богом. Дни и ночи я был собеседником врача хакима Мухаммад-Бакира и хакима Фархад-хана, направлявшихся в Индию и в те дни находившихся в Кандахаре. Приезд [сего] раба в Кандахар стал поводом для исцеления больных из рода маликов. Поездка продолжалась 7 месяцев, пройдено расстояние в 320 фарсахов. Вернувшись в Кандахар, [сей раб] имел беседу с Шахбек-ханом, Миром Мухаммад-Ма’сум-ханом Магари и Кара-беком{849}, который впоследствии стал Кара-ханом и получил должность командира пяти тысяч и командира полка, а также [беседовал] с группой чагатайских эмиров.

ПУТЕШЕСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ Переселение домов и людей маликов из Кандахара в Систан. Сбор систанцев, уехавших во время междоусобиц в Кандахар

В конце того года, когда в Кандахар приехали эмиры Систана, как, например, Амир Низам, Амир Мухаммад-Касим и Амир Максуд Казаки, [когда] приехал Хан-Ахмад-ака, мулазим великого малика, и привез письма великого малика и моего брата, я откочевал из Кандахара с пятью тысячами дворов и приехал в междуречье, оттуда — в Гармсир. Моими спутниками в той поездке были Малик Мухаммад сын Малика Кубада, Малик Абу-л-Фатх, Малик Шах-Хусайн сын Шах-’Али, Мирза Мухаммад-Заман, Мухаммад-Хусайн-султан зу-л-кадар и ряд других. Расположившись на берегу Хирманда, по приятности и сочности [трав] соперничавшего с берегами источника Живой воды и [даже] превосходившего его, [сей раб] изо дня в день проводил [время] в празднествах, беседах и в веселье. Певцы пели об обновленном счастье, музыканты наигрывали мелодии беспредельной радости, не замечая несвоевременного карканья вороны о раздоре, ибо тот уважаемый человек, ради которого были предприняты все эти старания, пренебрег дружбой и стал чужим{850}. Одним словом, когда показался Систан, малики Систана, вернувшись спустя /465/ полтора года к себе на родину, радовались. Мы также были счастливы. В наказание за эту радость вот уже десять лет, как я вновь [пребываю] вдали от родины. Быть может, сей странник, являющийся новичком в школе испытаний, которые, словно вода, застряли среди опор, приедет вновь на свою любимую родину и небо оставит свою враждебность [к нему]; коварная судьба войдет через дверь милосердия, и станет возможным желание, скрытое в пасти дракона, на морском дне и в пасти крокодила; дитя грез, одно лишь название которых существует, появится на свет от бесплодной матери Вселенной, и сказочная птица феникс, живущая на горе Каф{851}, раскроет крылья великодушия и приютит в [своей] тени человека, попавшего на [свою] родину.