Хроника воскрешения царей

28 джумада II 995/5 июня 1587 г. ‘Абдаллах-хан, властелин Турана, который уже давно покорил Мавераннахр, Туркестан, Моголистан до крайних границ Кашгара, Бадахшана, Хутталана, Гура и до [страны] гильзаев{396}, пределов Тибета и Хорезма, из-за царившего в Иране хаоса{397} испытывал сильное желание [покорить] Хорасан. Руководствовался он следующим. После отъезда юного шаха{398} от шамлу, [его появления] в Герате среди устаджлу и назначения [его] воспитателем Муршид-кули-хана, ‘Али-кули-хан, который постоянно вынашивал в мыслях план мести Муршид-кули-хану, отправил людей к владетелю Турана и подстрекнул его к походу на Хорасан. Когда высокосановный хан неожиданно появился в окрестностях Маручака{399}, то послал гонца в Герат{400}. ‘Али-кули-хан проснулся ото сна беспечности, но было поздно. Хотя он и послал гонца, но результат был тот же, как если бы сказали пламени: «Перестань полыхать!» — или виновнику происшедшего: «Откажись от своего занятия!» Все равно что сказать самим узбекам: «Уходите из Мургаба назад в Мавераннахр!»

Никто не верил в приход узбекского войска, пока оно не показалось из-за горы Занджиргах{401} и не появилось в Хийабане возле мазара{402} Ходжи ‘Абдаллаха Ансари. Одновременно затрубили еще сто двадцать карнаев{403}, каждый из которых воспринимался здравомыслящими людьми как труба [Исрафила] в Судный день. К полуденной молитве город был обложен со всех сторон, словно камень в оправе. Осада города продолжалась 10 месяцев. В 996/1587-88 г. город пал.

От этого страшного известия природа смешалась И хотя никто не ведал о положении дел в Туране, чтобы действовать благоразумно, однако осталась привычка жить беспечно и беззаботно, устраивая собрания.

/267/ После победы над Гератом Шахим-курчи{404} главнокомандующий [во главе] 12 тысяч конных воинов направился в Кухистан. Прихватив с собой Мира ‘Алама Хузайму, он выступил в направлении Систана через пустыню с западной стороны Систана. Когда они подъехали к Кал’а-йи Табасин{405}, по счастливой случайности туда до прибытия узбекского войска вошел со своим караваном накиб Сабик-и Мир Вайс, калантар Ука. При нем находились десять стрелков. У Саййиди Икбаля, слуги верховного малика и стража крепости Табасин, тоже было пять-шесть стрелков. Внезапно 12 тысяч конников с целью овладеть крепостью, заткнув полы халатов за пояс, со всех четырех сторон подошли к крепости [под звуки боевых] труб и начали штурм, забираясь на крепостные стены. Стрелки из крепости, приставив стволы ружей к груди неприятеля, били [в упор]. Пуля проходила через спину первого и поражала следующего, карабкавшегося за ним. Всего было убито из узбекского войска почти 400 человек. Наконец [узбеки] все сосредоточились с одной стороны цитадели и потребовали у жителей крепости угощение. Сабик-и Мир Вайс и Саййиди Икбал дали на угощение тем людям несколько манов фиников и одну корову. В ту ночь [узбеки] откочевали из той местности и направились в Систан.

Мир ‘Алам Хузайма, обрекая себя на смерть, выступил вперед и повел узбеков в пустыню. Пока [настало] утро, они отошли от дороги на Систан на десять фарсахов. Так шли они до полудня. Наконец Шахим-курчи говорит Миру ‘Аламу: «Я слышал, от Табасина до Систана — 12 фарсахов. Мы прошли уже 15 фарсахов, и все еще не видно никаких признаков Систана! Быть может, ты повел нас в Кирманскую пустыню, известную под названием Гург{406}?» — «Да, произошла ошибка, я сбился с пути», — ответил Мир ‘Алам. «Ты, должно быть, так поступил намеренно», — возразил Шахим-курчи.

Воистину, если бы этот мужественный человек, пожертвовавший собой ради рабов повелителя верующих и последователей дома пророка, не поступил подобным образом, те десять (!) тысяч узбеков{407}, вступив в Систан, убили бы всех местных маликов и их подданных или же те попали бы в плен к [своему] противнику, ибо все они беспечно сидели на своих местах и были разрозненны и никак не предполагали о приходе своих врагов с западной стороны Систана. /268/ Не ждали они никого и по известным дорогам. За несколько лет до этого, когда для осады Герата приезжал шах, равный своим достоинством Искандару, в сопровождении ста тысяч человек из эмиров Ирака{408}, верховный малик Систана и не подумал оставить Рашкак, свою резиденцию, и переехать в другое, более укрепленное место. Они полагали, что приход узбекского войска подобен приходу войска кызылбашей. Как только те вступят в пределы Систана, можно будет укрыться в укрепленном месте.

После этого разговора Шахим-курчи приказал казнить Мира ‘Алама Хузайму и тем самым возвел его в ранг шахида (т.е. убитого за веру. — Л.С.).

Пока те люди снова вернулись в окрестности Кал’а-йи Табасин, от отсутствия воды погибло около тысячи воинов, а также пали две-три тысячи их коней. Идти оттуда в Систан у них уже не было больше сил. «Теперь люди узнали о нашем прибытии», — оправдывались они.