Хроника времён 'царя Бориса'

Три слушания, прошедших до того, выхолостили душу. Для нас, а это самое досадное, наступило некое безразличие. Абсурдность происходящего была столь очевидной, что на неё не хотелось тратить нервных сил. Непростота ситуации была налицо. Парламент, в своей затянувшейся непросвещенности, плох, и это очевидно. Но яйцеголовое правительство, в экстазе политической ревности, не уступает парламенту. Характерен один из разговоров, который у меня случился с премьером правительства Егором Гайдаром. Разговор, при всей частной актуальности - речь шла о постановлении правительства, принятом не более месяца назад и касающемся, от первой до последней буквы, нужд Российского телевидения и радио, - был удивительно беспредметен, в силу манеры, избранной премьером-реформатором для общения с людьми своего или почти своего круга. Я убеждал премьера в необходимости выполнить решение правительства, которое он подписал лично. Егор Тимурович благосклонно сочувствовал мне, как бы даже удивляясь моей непонятливости: дескать, неглупый человек, а принимает всерьез столь естественные вещи. Правительство принимает соответствующие решения не для того, чтобы их выполнять. Задача совсем в другом - уступить настойчивым требованиям истца, обнадежить его документом. Ну а выполнение или невыполнение - это уже совсем другой вопрос. Схема рассуждений проста: вы желаете иметь решение правительства? Вы его получили. Вы же не интересовались, есть ли у правительства возможности по его выполнению или их нет. Если бы даже правительство сказало, что выполнение нереально, вы бы не согласились. Настояв на решении, вы должны сами позаботиться о его реализации. Сами! Убедить, склонить в свою пользу, вырвать ресурсы у тех, кто их распределяет. Получится - ваша удача. Не получится - значит, удачливее ваш оппонент. Ничего этого, разумеется, сказано не было, подразумевалось, угадывалось. Премьер же говорил о другом, ему более близком и понятном. Он ещё подумал бы, надо ли выделять средства на развитие Российского телевидения, которое... Далее я услышал обиды, разочарования, недоумение. Зачем вообще Российское телевидение преисполнено желания внушить людям, как плохо кругом? С хлебом - плохо, с металлом - плохо, с наличностью - плохо. Премьер намекнул, что понятие "социальный оптимизм" не перестало существовать с приходом к власти команды Гайдара. Но премьер посчитал сказанное недостаточным и предложил мне однажды посмотреть Российское телевидение с утра до вечера и спросить себя - способствует ли оно, формирует ли чувство уверенности в успешности реформ, в продуманном курсе правительства?! И когда я возразил и сказал, что чувство уверенности рождает результат реформ, а не рассказы о том, что могло бы быть, если бы не мешали, если бы плодоносило, если бы не воровали, если бы не преступали. Народ заинтересован не в вопросах, а в ответах. Не в объяснении - почему нет, а в рассказе, как иметь больше. Если не воплощается малое, опасно призывать к воплощению большего. А насчет посмотреть с утра до вечера... "Мне десять лет назад, - ответил я премьеру, - это же самое советовал Михаил Андреевич Суслов, предлагая прочесть журнал, который я редактировал, с первой до последней страницы и получить ответ на вопрос: способствует ли его содержание утверждению идей развитого социализма?" Интерес к разговору угас.

Я часто ловлю себя на мысли, что, оказываясь в кругу жизни, я вижу совсем другую жизнь и мое желание винить кого-либо за невоплощенные надежды возрастает. Конечно, у власти - мироощущение власти. Власть сопричастна к желанию сделать, изменить, реформировать, навести порядок. И, затрачивая на это немалые усилия, что естественно, в сознании власти всегда превалируют масштабы этих усилий. Власть недоверчива к свидетельствам, подтверждающим тщетность затраченных сил. В условиях кризиса, политической нестабильности меняется приоритетная шкала. Век информации. Конец двадцатого и тот, следующий, двадцать первый. Уже убедились, поняли: центры информации сфера главных притязаний политиков, ключ к власти и сама власть.

Столкновения вокруг средств массовой информации обрели перманентный характер. У съезда, парламента сложилась своя философия поведения: все, что поддерживает Президент, - надо сокрушать. Телевидение и радио, сохраняющие лояльность к Президенту, нетерпимы в силу этой самой лояльности. А дальше как по накату: захватить, подавить, подчинить - все глаголы из категории энергичных.

В основе столкновения - коллекция личных обид: не так показывают, не то говорят; что они (газеты, телевидение, радио) себе позволяют?! Партии как режима, как меры всевластия давно нет, а мышление большевистское: "журналисты - подручные партии, подручные власти".

Спикер расплачивается за свою недоброту, нерасположенность к журналистам.