Хроника жизни семьи Сталина

Ее дети учились в школе слабо. Вася был добродушным мальчиком. Программа ему давалась тяжело. Из-за его неподготовленности в десятом классе он был освобожден от выпускных экзаменов. В Тбилиси он поступил на юридический факультет. После первого курса он приехал в Москву и пришел в школу. Пришел уже выпившим, с бутылкой вина. Его еле пропустили в школу. Ходил он с нами и после выпускного вечера на Красную площадь. Это уже был совсем другой человек, чем год назад. Он похудел, отпустил волосы. Тогда он мне сказал: «Я в основном езжу с друзьями. Принимают меня в Грузии хорошо». Видимо, тогда он и приобщился к наркотикам, отчего и умер.

Светлана в школе была болезненной девочкой. Часто пропускала занятия. Классная руководительница, Тамара Александровна Цветкова, жаловалась, что никогда не может ей дозвониться во время отсутствий. На мой вопрос: «Почему?» – Светлана ответила, что мать снимает трубку с телефона, так как очень много с угрозами звонят люди, вышедшие после репрессий из лагерей, тюрем, и их близкие. Она очень переживала разоблачения сталинских репрессий. Но в школе одноклассники к ней относились с пониманием. А Василий на это не реагировал никак.

Над нами шефствовал Центральный музей Революции СССР. Как-то были там на экскурсии, а лектор почти все выступление построила на разоблачении культа личности И. В. Сталина. Я думала, что со Светланой будет плохо. Она была очень болезненной девочкой, это, видимо, и не позволило ей учиться на биофаке в Москве после окончания школы».

Вот как Е. С. Тимошенко охарактеризовал сын Василия Сталина А. Бурдонский:

«У нас появилась мачеха Екатерина Семеновна, дочь маршала Тимошенко, – женщина властная и жестокая. Мы, чужие дети, ее, видимо, раздражали. Пожалуй, тот период жизни был самым трудным. Нам не хватало не только тепла, но и элементарной заботы. Кормить забывали по три-четыре дня, одних запирали в комнате. Помню такой эпизод. Жили зимой на даче. Ночь, темень. Мы с сестрой тихонько спускаемся со второго этажа, идем во двор, в погреб, за сырой картошкой и морковкой. Поварихе Исаевне здорово попадало, когда она нам что-нибудь приносила. А потом у отца появилась третья жена – Капитолина Георгиевна Васильева, известная в то время пловчиха. Я ее вспоминаю с благодарностью, да и теперь мы поддерживаем связи. Она была единственной в то время, кто по-человечески пытался помочь отцу».

Сегодня сын Василия Александр Бурдонский режиссер Центрального академического театра Советской Армии, где работает уже почти семнадцать лет, заслуженный деятель искусств РСФСР, закончил режиссерский факультет ГИТИСа. Он поставил «Вассу Железнову» Горького, «Снеги пали» Феденева, «Орфей спускается в ад» Уильямса, «Последний пылко влюбленный» Саймона, «Даму с камелиями» Дюма. Не так давно он дал интервью телевизионной программе «Взгляд» и корреспонденту газеты «Вечерняя Москва» вскоре после постановки пьесы «Мандат». Свои жизненные принципы Александр Бурдонский выразил в ответах на вопросы журналистки М. Белостоцкой: \

М. Б.: Александр Васильевич, почему вы выбрали для постановки именно эту пьесу?

А. Б.: Потому что драма Николая Робертовича Эрдмана «Мандат», написанная в 20-е годы, и сегодня не потеряла своей актуальности. Рожденная совсем молодым драматургом, она заключает в себе дар предвидения. В свое время была поставлена Мейерхольдом. Эта пьеса о людях, которые, по словам автора, «при любом режиме хотят быть бессмертными», о зловещей повторяемости, «непотопляемости» такого явления, как духовное мещанство. Оно-то и является питательной средой для процветания бюрократии, возникновения вождизма, культа личности – чудовищного сплава революционных и монархических идей.

На главную тему «работает» и оформление спектакля: на переднем плане на фоне Кремлевской стены установлен манекен в хорошо узнаваемой фуражке, из чрева которого появляются все персонажи… Впрочем, мне трудно говорить об этом. Находятся люди, которые мои взгляды на сталинизм считают желанием откреститься от своего деда.

М.Б.: А вы хорошо его помните, часто ли встречались?

А. Б.: Я никогда его близко не видел, только на парадах с гостевой трибуны. Сталин внуками не интересовался, да, пожалуй, и детьми тоже. Так что имя Сталина у меня не ассоциируется с общепринятым семейным понятием «дедушка». Бесплотный символ, недосягаемый и недоступный. Доминирующим было чувство страха, связанное с именем деда. Оно рождалось из множества мелочей, обрывков фраз, разговоров в семье, в самой атмосфере, на которую влиял характер Сталина – замкнутый, властный, не знающий милосердия.

М. Б.: Что же случилось?

А. Б.: Совместная жизнь у родителей не сложилась. Мне было четыре года, когда мама от отца ушла. Детей ей взять с собой не позволили. Нас разлучили на восемь лет.

М. Б.: В вашем семейном альбоме я обратила внимание на одну любопытную фотографию. Девочка Галя Бурдонская в белых шортиках, улыбающаяся, стоит рядом с папой, а за спиной – огромный портрет Сталина с надписью: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!»