Хроники 1340–1350

В конце концов договорились и условились, что перемирие будет заключено сроком на два года, если король Филипп Французский даст на это свое согласие, ибо король Шотландии был связан с ним такими прочными союзными обязательствами, что не мог заключать ни мира, ни перемирия без его одобрения. А в том случае, если бы король Франции не пожелал на это согласиться, перемирие должно было длиться до дня Святого Христофора с условием, что король Англии не должен оказывать никакой поддержки и помощи тем англичанам, которые захватили и удерживали два мощных замка — Роксбург и Стерлинг. Кроме того, было обещано отпустить из плена графа Морэйского без всякого выкупа[207], если только король Шотландии сумеет убедить короля Франции, чтобы он отпустил из плена графа Солсбери, также без выкупа, а за графа Саффолка назначил бы разумную цену, какую следует назначать за благородного человека, не слишком его обременяя. Все это надлежало уладить до ближайших праздников Святого Иакова и Святого Христофора[208].

Так, как вы слышали, было согласовано и утверждено это перемирие. Король Шотландии распустил своих людей, дав каждому дозволение вернуться в свои края до той поры, пока он не призовет их вновь. Затем он немедля послал во Францию, к королю Филиппу, достаточно представительных послов — таких как епископ Сент-Эндрю и Александр Рамсей.

Тем временем король Англии вернулся назад в Бервик и дал отпуск всем своим людям; и разошлись они по своим краям.

Глава 41 О том, как король Эдуард, находясь в городе Бервике, вспоминал о графине Солсбери и боролся со своими желаниями

Король Англии задержался в Бервике примерно на восемь дней. Как вы уже слышали, он распустил всё свое войско и остался с малой свитой, состоявшей только из его ближайших придворных. Уделив внимание замку и городским укреплениям, король настоятельно попросил монсеньора Эдуарда Балиоля[209], который был его комендантом, чтобы он соизволил проявить радение, оберегая замок от любого урона, а себя — от нареканий. Ибо он, король, будет очень разгневан, если шотландцы внезапно захватят и отнимут у него замок из-за беспечности и отсутствия доброй охраны. Мессир Эдуард сказал ему в ответ: «Монсеньор, если угодно Богу, этого не случится! Я буду столь же бдителен в дальнейшем, как был по сию пору!» И король сказал ему, что вполне на него полагается.

Пока король Англии пребывал в Бервике, он очень часто возвращался в своем воображении к графине Солсбери, ибо столь сильно был в нее влюблен, что никак не мог избавиться от этих мыслей. Иногда он говорил сам себе, что по пути в Англию заедет в замок Солсбери, но тут же начинал себе противоречить. Затем он снова твердо решал, что сделает это, и поскольку при расставании с дамой он не нашел ее столь уступчивой, как ему бы того хотелось, он должен направить свои речи в более подходящее русло. И, быть может, к его возвращению она одумается, и он найдет ее более приветливой, чем прежде.

Так спорил король сам с собой. В какой-то час он был печален, в какой-то — радостен. Честь и Верность иногда его укоряли за то, что он дал обосноваться и утвердиться в своем сердце такому вероломному желанию — совершить бесчестье в отношении доброго рыцаря, графа Солсбери, который всегда очень верно ему служил. Но затем Любовь охватывала его с новой силой и внушала ему с помощью великого жара, коим он был полон, что для всякого короля влюбиться в столь благородную, изящную, милую и красивую даму, да еще в собственном королевстве — это вовсе не подло и не бесчестно. Ведь рыцарь достиг своего положения благодаря ему, а значит, может доверять ему больше, чем кому-либо другому, находясь за пределами его королевства. А кроме того, если он, король, влюблен, то это лишь ко благу для него, для его страны, для всех рыцарей и оруженосцев. Ибо он от этого будет более весел, задорен, воинственен и станет устраивать еще больше джостр, бугуртов, пиров, балов, а на войне будет более предприимчив и рьян, так что станет более дорог и близок своим людям и более грозен для своих врагов.

Так рассуждал и размышлял король. В какой-то час он говорил себе, что думать об этом — безумие, и что дама, из-за которой на него находят эти приступы, весьма тверда в своем решении и скорее даст себя убить, чем совершит поступок, навлекающий на нее хулу и бесчестие.

Затем король говорил:

«Однако, даже если она не желает и не соизволяет меня любить, я все равно хочу о ней думать и любить ее совершенной любовью, ибо это доставляет мне великое удовольствие».