Хроники Академии Сумеречных охотников. Книга 2

Едва они ушли, Алек бросился к кровати и повалился на нее лицом вниз. И сразу же заснул. Магнус остался с ребенком в одиночестве.

Похоже, малыш тоже был потрясен Лайтвудами. Он лежал в колыбельке, разглядывая мир расширенными от удивления глазами. Колыбелька стояла у окна, и лучи полной луны освещали измятое одеяльце и пухлые ножки ребенка. Магнус присел рядом и некоторое время наблюдал за малышом, ожидая, что он сейчас снова расплачется, – а это означало бы, что его нужно переодеть и накормить. Но ребенок тоже заснул. Ротик его приоткрылся во сне, словно крошечный бутон синей розы.

«Сможет ли кто-нибудь полюбить его?» – так написала его мать. Правда, ребенок об этом даже не знает. Он спал, невинный и безмятежный, как все дети, которых защищает любовь их матерей. Мать Магнуса, должно быть, тоже обуревали такие же отчаянные мысли.

Алек думает, они оставят малыша себе.

А магу это даже в голову не приходило. Он считал, что впереди ему открыты тысячи возможностей, но даже не думал, что среди них есть и вот такая – завести семью, как у всех простецов и нефилимов, испытывать любовь, такую сильную, что ею захочется делиться с кем-то еще, совершенно беспомощным и только что появившимся на свет.

Магнус пытался свыкнуться с этой мыслью.

Оставить его. Оставить ребенка. Завести ребенка вместе с Алеком.

Прошли часы, но маг едва это заметил. Время бежало так тихо, словно кто-то специально набросил на землю ковер ночи, чтобы приглушить поступь времени. Магнус ничего не замечал вокруг, кроме крошечного личика малыша, – пока не почувствовал на плече легкое прикосновение.

Он не поднялся, просто обернулся и увидел, что Алек не сводит с него взгляда. Лунный свет серебрил кожу Лайтвуда; глаза его в этом сиянии казались глубже и ярче – и были бесконечно полны любовью.

– Если ты думал, что там, на крыльце, я просил тебя оставить ребенка у нас насовсем, – тяжело произнес маг, – то ты ошибся.

Алек изумленно распахнул глаза. Но ничего не сказал – просто внимал словам Магнуса в полнейшей тишине.

– Ты… ты пока еще слишком молод, – продолжал маг. – Прости меня, если порой кажется, что я об этом забыл. Для меня это очень странно… быть бессмертным значит одновременно быть и юным, и старым, и это-то и странно. Знаю, что иногда я кажусь тебе не от мира сего.

Алек кивнул – задумчиво, но не испытывая от слов Магнуса боли.

– Иногда – да, – подтвердил он и, наклонившись, уперся одной рукой в колыбельку. Другой рукой он мягко провел по волосам мага и поцеловал его – нежно, как лунный свет. – И мне не нужно больше ничего. Не хочу другую любовь, пусть она даже была бы не такой странной.

– Но тебе не стоит бояться, что я тебя когда-нибудь брошу, – сказал Магнус. – Не стоит бояться, что что-то случится с ребенком или со мной, – потому что мы с ним оба маги, нам это все не страшно. Ты не должен думать, будто загнан в ловушку. Ты не должен испытывать страх и вовсе не обязан все это делать.

Алек опустился на колени рядом с колыбелькой – прямо в переплетение теней и света на голых пыльных досках пола. Поднял глаза на Магнуса.

– А что, если я хочу этого? – спросил он. – Я – Сумеречный охотник. У нас принято жениться молодыми и молодыми же рожать детей, потому что умереть мы тоже можем совсем молодыми, а кроме воинского долга надо еще успеть выполнить и остальные долги перед миром – и испытать всю любовь, какую только сможешь. Я… я думал, что у меня никогда этого не будет. И вот тогда мне и вправду казалось, будто я загнан в ловушку. Но сейчас все иначе. Я бы никогда не стал просить тебя поселиться в Институте, да и не хочу этого. Я хочу остаться в Нью-Йорке с тобой, с Лили и с Майей. Хочу и дальше делать то, что мы делаем. Хочу, чтобы Джейс возглавил Институт после мамы, и хочу, как и раньше, работать с ним. Хочу быть посредником между Институтом и Нижним миром. Слишком долго я думал, что никогда не смогу делать то, что хочу. Защищать Джейса и Изабель, когда им это нужно, – не в счет. Я знал, что так и буду прикрывать их в бою. Но теперь в моей жизни появляется все больше людей, о которых нужно заботиться, и… Я хочу, чтобы все, о ком я забочусь, – и даже те, кого я не знаю, вообще все, – знали, что мы всегда прикроем друг другу спину и не станем сражаться в одиночку. Я не в западне. Я счастлив. Я именно тот, кем хочу быть. Я знаю, чего хочу, и живу той жизнью, которой хочу жить. Все, о чем ты тут говорил, меня ничуточки не пугает.

Магнус глубоко вздохнул. Нет уж, лучше спросить Алека, чем продолжать придумывать всякую чушь.

– Что же тогда тебя пугает?

– Помнишь, мама предложила назвать ребенка Максом?

Маг осторожно кивнул.

Он никогда не видел младшего брата Алека, Макса. Роберт с Маризой всегда старались держать детей подальше от нежити, а Макс был еще слишком юн, чтобы ослушаться запрета.

Голос Алека был еле слышен – и из-за того, что он старался не разбудить ребенка, и из-за воспоминаний.