Хроники Артура (сборник)

– Хотела бы я быть язычницей, – проговорила Игрейна, кутаясь в бобровый плащ. Глаза ее все так же сияли, лицо было преисполнено жизнью, и я уже не сомневался, что она беременна. – Не передавай святым моих слов, – торопливо добавила королева, потом спросила: – А Мордред был христианином?

– Нет. Но он опирался на думнонийских христиан и старался их задабривать. Позволил Сэнсаму выстроить большой храм.

– Где?

– На Кар Кадарне. – Я улыбнулся воспоминанию. – Ее так и не достроили, но планировалась огромная церковь в форме креста. Сэнсам говорил, что в ней христиане встретят второе пришествие Христа, поэтому снес почти все пиршественные палаты, а бревна пустил на постройку стен. Камни, слагавшие круг, пошли на фундамент церкви. Впрочем, королевской камень Сэнсам, разумеется, оставил. Потом прибрал к рукам половину земель, принадлежащих Линдинисскому дворцу, чтобы с них кормить монахов Кар Кадарна.

– Твои земли?

Я мотнул головой.

– Они никогда не были моими. Земли Мордреда. И, разумеется, Мордред хотел выставить нас из Линдиниса.

– Чтобы поселиться во дворце?

– Чтобы поселить туда Сэнсама. Мордред переехал в Зимний дворец Утера, там ему больше нравилось.

– А куда перебрались вы?

– Нашли дом, – сказал я.

Это был старый дом Эрмида к югу от озера Иссы. Разумеется, оно звалось не в честь моего Иссы, а в честь древнего вождя, от которого Эрмид вел свой род. Эрмид умер, а мы купили эту землю и переехали туда после того, как Сэнсам с Морганой захватили Линдинис. Девочки горевали по длинным коридорам и гулким залам дворца, но мне дом Эрмида нравился. Он был старый, под соломенной крышей, и стоял в тени высоких деревьев. Внутри во множестве водились пауки. Морвенна их страшно боялась, и ради старшей дочери я стал лордом Дерфелем Кадарном, истребителем пауков.

– Убил бы ты Кулуха? – спросила Игрейна.

– Разумеется нет.

– Ненавижу Мордреда! – воскликнула она.

– Вы не одиноки в этом чувстве, госпожа.

Некоторое время она смотрела в огонь.

– А его обязательно было делать королем?

– Поскольку это решал Артур – да. Будь моя воля, я бы убил его Хьюэлбейном даже в нарушение клятвы. Он был дурной мальчишка.

– Вообще в твоем рассказе все так плохо, – вздохнула Игрейна.

– Хорошего тоже было много, – сказал я. – И в те годы, и даже позже.

Я и сейчас помню отзвуки детского смеха в коридорах Линдиниса, топот маленьких ножек, волнение девочек от новой игры или неожиданного открытия. Кайнвин всему радовалась – у нее был к этому дар – и заражала своей радостью окружающих. И вся Думнония, наверное, была счастлива. Она процветала, и работящий люд богател. Христиане исходили злобой, но все равно то была счастливая пора, мирные годы, время Артура.

Игрейна зашуршала пергаментами и нашла один конкретный отрывок.

– Про Круглый стол, – начала она.

– Пожалуйста, не надо, – взмолился я, подняв единственную руку.

– Дерфель! – строго сказала королева. – Каждый знает, что это было очень серьезно, очень важно. Лучшие воины Британии присягнули Артуру на верность!

– Это был треснутый каменный стол, а к концу дня он треснул еще больше и был запачкан рвотой. Все перепились.

Игрейна вздохнула.

– Мне кажется, ты запамятовал, как все было на самом деле.

Мне подумалось, что Дафидд, писарь, переводящий мои слова на язык бриттов, расскажет что-нибудь более в ее вкусе. Я даже слышал недавно, будто стол был деревянный и такой огромный, что за ним торжественно восседало все Братство Британии. Не было такого стола, и не могло быть – разве что мы вырубили бы на его строительство половину лесов Думнонии.

– Из Братства Британии, – терпеливо объяснил я, – ничего не вышло. И не могло выйти. Присяга королю оставалась важнее, чем клятва Круглого стола, к тому же никто, кроме Артура и Галахада, не принимал ее всерьез. Под конец многие даже смущались, если кто-нибудь о ней вспоминал.

– Ну конечно, ты прав, – сказала Игрейна, давая понять, что решительно мне не верит. – И еще я хочу знать, что сталось с Мерлином.

– Расскажу. Обещаю.

– Нет, расскажи сейчас! Он так и умер в забвении?

– Нет, – отвечал я, – его время еще пришло. Нимуэ не ошиблась. В Линдинисе он просто ждал. Помнишь, я рассказывал, что он любил прикидываться дряхлым и умирающим, хотя внутри, незримо для нас, по-прежнему жила сила. Только он и впрямь был стар, и ему приходилось эту силу копить. Он дожидался, когда Котел явится на свет, ибо знал, что тогда его сила и понадобится, а до тех пор позволял Нимуэ поддерживать огонь.

– Так что случилось? – взволнованно спросила Игрейна.

Я закатал рукав на культяшке.

– Если Господь даст мне дожить до тех пор, госпожа, ты все узнаешь, – сказал я и наотрез отказался говорить дальше. Слезы наворачивались на глаза при воспоминании о последней ужасной вспышке Мерлиновой силы. Впрочем, мое повествование еще нескоро до нее доберется. Это случилось много после того, как исполнилось пророчество Нимуэ о королях на Кар Кадарне.

– Если не расскажешь, – объявила Игрейна, – то я не сообщу тебе мою новость.

– Ты беременна, и я очень за тебя рад.

– Какой ты гадкий, Дерфель! – возмутилась она. – Я думала тебя удивить.