Хроники Бальтазара

И, как отрицающий всякие религии, он не ждал среди всей этой черноты никакого света с вратами в иной мир. Лучший или худший, было не важно, ведь он не верил ни в один. Как никто другой, он знал то, что будет за порогом смерти. Был готов уйти, раствориться, исчезнуть… Быть может, стать одной из мириад мерцающих на небе звёзд, чтобы с интересом наблюдать, что же происходит по всему Иггдрасилю…

И затем вновь погребальные колокола пронзили спокойствие и умиротворение. Казалось бы, вот она – вечность. То самое спокойное забвение, где уже ничто не будет его отныне тревожить… Протяни руку и коснёшься этой вязкой, как смола, сладкой, как мёд, и чёрной, как дёготь, окутавшей и осязаемой темноты. Растворишься в ней, падая в небытие, в бесконечный полёт средь бескрайних глубин мироздания… А уши резало до боли знакомым голосом.

Отнюдь не тем, который так хотелось бы услышать. Этот, прежде всего, был мужским. Немного гранита, немного духовых инструментов Таскарии, нотки гнусавости, скрип старой двери, и вот уже сам собой вырисовывается образ, словно готовое зелье из верно подобранных ингредиентов.

– Долго же проспал. Ну, ты и соня! – проговорил Ильдар где-то совсем близко, покуривая подаренную махорку в длинной трубке из дерева вишни, как у того торговца, видимо им же и подаренной.

Веки нехотя открылись, впуская в жизнь Бальтазара опять этот отталкивающий бренный мир, преисполненный в первую очередь разливающейся по телу болью с покалыванием, будто затекли абсолютно все конечности и сейчас ими дружно пировали несколько сотен клыкастых пауков.

Чем сильнее болело тело, тем лучше он его ощущал. Шевелил пальцами ног, отозвавшимися болью в колене и левом бедре. Сжимал кисти, отчего заныли недавно сросшиеся рёбра. Некромант чуть ли не слышал весь собственный кровоток по венам и артериям, приходя в себя столь медленно и постепенно, что никак не реагировал на всё то, что пытался спросить у него рядом сидящий волшебник.

– Эй, эй! Ты вообще меня слушаешь? – склонился тот к нему ещё ближе, выдохнув ароматный дым махорки.

Бальтазар обнаружил себя в лунном свете на берегу озера, с деревянными поленьями под головой в качестве подушки, её приподнимавшей, раздетым по пояс, да ещё и без обуви. Пальцы рук медленно сжали песок с целью тут же бросить его в бородатое лицо пучеглазому чародею. Он едва удержался, чтобы сделать это сразу, и нехотя повернулся к настырному типу.

– Чего тебе ещё? Я же убил змея? – не дожидаясь ответа, он повернулся в другую сторону, где застал эту разлагающуюся тошнотворными ароматами громадину. – Наконец-то хоть выспался! – потянулся он, вдыхая полной грудью. – Уй, – и скорчился от боли в рёбрах от каждого вдоха и движения в верхней части туловища.

– Ещё как! Яротруск весь хвост растащил, супов наварили, в бочках засолили. Даже кислотные железы забрали, пальцы сожгли, но пристроили в хозяйстве, – с усмешкой рассказывал Ильдар. – Остальное вот уже гнить начало, девать некуда. Скоро всякая нечисть пожалует, а это уже по твоей части, – всё улыбался бородач, посасывая дым сквозь широкий и плоский загубник мундштука резной трубки.

– Так какого ж чёрта ты, Хитрый Лис, вообще здесь делаешь? – опять поглядел на него некромант.

– Ну, ты ж мой янтарь поливал всякой гадостью, обзывал, как только мог, а я говорю, лекарь-то из меня неплохой будет! – ухмыльнулся городской маг. – Чародейство да камушки агата с ядом боролись не менее отчаянно, чем ты с этой тварью. Как видишь, справились. Не хуже тебя будут, хе-хе. Плечо вправили, лопатку склеили, рёбра на место вернули, что-то ещё с ногой у тебя было, мышцы все разорваны при падении, – припоминал он.

– Избавь от анатомических подробностей, – прокряхтел Бальтазар на такую заботу. – В этом мире главное, чтобы член был цел и стоял, как надо. Остальное вторично. Материальных удовольствий слишком мало, чтобы размениваться по мелочам.

– Вот уж чего не проверял, того не проверял! – обижено отвернулся чародей, пока тот пытался приподняться на руках, но рухнул на спину также, как та обессиленная куртизанка в борделе, только ещё и затылком об остатки костра ударился.

– Уй-йа! – скривился некромант и занёс кое-как к затылку правую руку, – А гадости вам подливал ваш бородатый председатель, – смутно припоминал он, чем всё дело кончилось перед вязким забвением. – Вы, главное, череп змея сохраните на память, всем будете показывать потом, – повелел он, морщась. – Пригодится…

Конечности потихоньку приходили в себя. Иглоукалывание по всему кровотоку постепенно отступало, хотя каждый вдох ещё отдавался болью в грудине, особенно в рёбрах с левой стороны. Было даже опасение, что они от этого недоучки как-то там не так срослись, с него станется. Черноуст велел никогда не доверять слабым магам с янтарными посохами.

– Шуму ты, конечно, наделал, это да… – всё ещё не поворачиваясь, поглядывая вдаль, на горизонт, произнёс волшебник, левой рукой придерживая дымящуюся ароматную трубку.