Хроники Белого Ворона-5: ПОКА ЛЕТИТ МОНЕТА

Однако, надо признать, такого не видел никто. У девок были вспороты шеи, разорваны животы и вынута часть внутренних органов. Точно — у всех печень. У первой, которую тут же на ходу обследовал патологоанатом — сердце, до остального дело пока не дошло. И у каждой был выломан кусок черепной коробки. Теменная кость. Выломан неаккуратно, второпях, и содержимое этих самых коробок частично было разбросано тут же вокруг и перемешалось с уже давно остывшей и липкой, как желатин, лужей крови. Анатолия Степаныча тут же начало мутить, и он поспешно вышел на задний двор, на случай, если вдруг возобновятся рвотные позывы.

Юрка, не успев даже извиниться, побежал за ним, зажимая рот. Молодой ещё, чего уж…

Князь стоял мрачнее тучи. Ему не надо было дожидаться вердикта докторов, чтобы увидеть: раны сделаны зверем. И хотя потом кости выламывал человек — вон и молоток валяется, весь в отпечатках, снимай-не хочу — не человек в полном смысле слова тут маньячил. Полузверь. Та самая, чтоб ей пусто было, лиса! С-с-сука, прав Кузьмич! Амулеты позарез нужны!

— Господа! — со стороны заднего двора раздался неровный голос Юры, — Анатолий Степаныч нашёл следы!

Обоняние вернулось к специальному консультанту не в полной мере, и меряя шагами задний двор несчастного магазинчика в надежде успокоиться, Степаныч досадовал, что запах крови не просто забивает — перебивает все остальные запахи напрочь. Юрка пробежал мимо него за какой-то сарайчик и там давился, кашлял и плевался. Он прикрыл дверь, походил ещё и понял, что кроме помещения присутствует ещё один источник запаха, хотя в темноте было ничего не разглядеть. Поправка: не разглядеть человеку.

Лёгкие следы крови на приставленной к покатой крыше лестнице.

Поход на крышу, как, впрочем, и обследование чердака, ничего не дал.

Снега на столичных крышах было мало — плоские здесь места, с крыш выдувает ветрами. На тех узких плотных ленточках сугробиков, что шли вдоль водостоков, кое-где остались лисьи следы. Судя по всему, она долго ходила по крыше, сидела или лежала, разглядывая происходящее с той, с другой стороны.

И никто её не заметил? Да как так?

И потом — хорошо, лиса сидела на крыше. Дальше она куда делась?

С одной стороны крыша магазинчика упиралась в глухую отвесную стену соседнего трёхэтажного здания, с другой — обрывалась в проулок. Забираться на крышу, чтобы тут же спрыгнуть — в этом никто не смог найти ни капли резона. Тем более что с третьей стороны была как раз кишащая народом площадь. И нигде внизу, под лисьими лёжками, никаких следов (и даже запаха, в отличие от крыши) не обнаружилось.

Оставался единственный абсурдный вывод: лиса улетела. Как бы дико это ни звучало.

БЕГСТВО ИЗ СТОЛИЦЫ

А Минами действительно улетела. Взобравшись на крышу, она сообразила, что это — путь в никуда. Она включила невидимость и некоторое время наблюдала, лёжа между печных труб или сидя на самом краю, пока народ не начал расползаться по домам. Потом явился весьма недурно одетый мужик и начал ломиться в магазин. Судя по ухваткам, это был сам хозяин. Чернобурка рассудила, что скоро здесь станет людно и шумно — и ушла. Ушла воздухом, но не в сторону площади, а как раз через проулок, до следующих крыш.

Полёт — не самое сильное свойство лисы. Особенно когда нужно поддерживать невидимость, а обстановка нервозная. Так что Минами выбрала «пунктирный путь» и пока была возможность бежала по крышам, стараясь избегать снежных намётов. А где не было такой возможности — аккуратно пари́ла до следующей крыши.

Постепенно она добралась до довольно богатой улицы, застроенной шикарными не особняками даже, а целыми усадьбами. И тут её внимание привлёк почти готовый к отправке поезд из восьми телег, гружёных простым, даже бедным скарбом. Приближалась ночь, а люди готовились выезжать — и никого это не смущало. Минами прилегла на соседней крыше и стала наблюдать.

Постепенно (в основном из рассуждений стоящих на охране у ворот дружинников) картина раскрылась перед ней более ясно. Хозяин двора, вместе с четырьмя взрослыми уже сыновьями, ввязался в некие махинации и обворовал местное государство, а значит — ни много ни мало — самого́ князя.

Минами хмыкнула. Замахнуться на такое — или очень ловким надо быть, или дураком. Раз поймали — выходит, дурак. Или обнаглел чрезмерно.

Из дома вынесли носилки.

Ага, а вот это, похоже сам глава дома. Мда. Много, видать спёр, раз побежал каяться, а его вот так вот разукрасили.

Вторые носилки. Старший сын. Да они все такие! Судя по всему недели две только на животах лежать будут.

В раскрытые ворота въехал всадник, замахал какими-то бумагами. Навстречу ему выскочила зарёванная женщина. Что это, интересно?

Ах, предписание! Место поселения, край княжества, самый север. Что-то там, видать, нехорошо — домочадцы заскулили, завыли. И вот это интересно тоже! Покинуть пределы Столицы до полуночи, в противном случае выселение будет заменено на каторжные работы. Так-так, а ведь от телеги с пятью виновниками этого торжества так разит кровищей и лекарствами, что среди этих запахов ни один оками не учует лису!