Хроники Белого Ворона-8: ЗА БУДУЩЕЕ!

И там, во сне, Абрам вспомнил, что он любил его, этот голос. И любил эту женщину, которая читала ему книжку про смешного толстого медведя. У неё были тёмные глаза и густые чёрные ресницы. И такие длинные серёжки, похожие на золотых птичек с качающимися хвостиками. Она наклонялась обнять его, и серёжки тихонько звенели.

Мама⁈

Он проснулся и замер на кровати, боясь расплескать внезапное воспоминание, стараясь запомнить этот тихий звон, шелест платья и теплоту её объятий.

А потом подумал, что если постараться и расширить эту крохотную брешь, то могут вернуться и другие воспоминания, верно? Ну же! Сейчас он не был ни маленьким испуганным ребёнком, ни наивным одиноким юношей. Он был магом — честно скажем, весьма, весьма неплохим магом! И как говорила матушка кельда: если знаешь принцип движения магических потоков, то можешь понять и даже применить их в области, для тебя нехарактерной.

Попробовать пойти по тропе целения душ? Тогда, в пятьдесят пятом, когда он только-только оказался здесь, они пытались. Матушка кельда работала с ним долго. Но… Память оказалась запечатана так крепко, что пробиться к истокам они так и не смогли. Всё, чего удалось достичь — Абрама перестали мучать еженощные кошмары.

Может быть, стоит попросить её повторить попытку — теперь, когда воспоминания начали просачиваться? С настоящим целителем душ это будет куда как надёжнее. Абрам поднялся, подошёл к окну. Рассвет даже ещё не готовился заняться. Вокруг царила ночь.

Он вдруг испугался, что до утра эта трещина в бастионе заблокированных воспоминаний сможет закрыться. Что если он навсегда потеряет свой шанс?

Абрам решительно вернулся в постель. Так. Погружение в транс все маги продвинутых уровней отрабатывают, это для него несложно. А вот чтобы пройти по тропе забытой памяти… Попробуем припомнить, как это делалось…

СНЫ

Кельда

Вы не представляете, как я была счастлива, что наконец-то вернулась домой, к мужу под крылышко! И ещё я до посинения была рада тому, что разморозились все мои магические дары. Как же я, оказывается, сроднилась с ними! После нескольких часов вынужденной отключки такая нервозность во всём теле образовалась, хоть криком кричи. С чем бы сравнить? Ну вот как сидишь вынужденно в комнате со спёртым-спёртым воздухом, а потом на простор да на свежий ветер как выскочишь — и дышишь — не надышишься.

Вот и я. От восторга, что всё моё вернулось, я, кажется, начала хватать чужих эмоций с избытком. И, вроде, замечу, приторможу — а потом снова. Сперва аж запереживала, а потом думаю: да и бог с ним, само устаканится. С тем и уснула.

Чего я никак не ожидала — что так страшно во сне стрессану.

Бонька дурил. Этим летом ему исполнилось уже полтора года, он преизрядно подрос, и, к нашему глубочайшему с друидой сожалению, тушка обгоняла мозги. Нет, неправильно — ещё подумаете сейчас, что Боня у нас тупой! Напротив! Бонька был умный чрезвычайно. Умнее многих собак — даже тех, с которыми специально работала Андле. Но вот возраст и природа иногда перевешивали. Так что тушку вместе с мозгами перебарывали, скорее, гормоны. Гормоны требовали буйствовать, доказывать, что он тут самый сильный и страшный, нестись сломя голову и крушить то, что окажется в зоне досягаемости.

На «маму»-друиду он не бросался никогда — да на неё вообще ни один зверь никогда не бросался. Меня в присутствии барона Боня подчёркнуто обходил стороной. А вот сегодня, пока его рядом не было, решил напугать. Первых три попытки завершились кратковременным целительным сном — с пяти метров я вырубала его, что называется, одномоментно, дальше надо было только ловко отскочить, чтоб спящей тушей не придавило. Потом я его будила. Должен же он сделать выводы? Но гормоны пока успешно глушили глас разума. Боня фыркал, поднимался и пытался прикинуть, как бы напасть половчее. Кажется, к дури начала прибавляться злость, так что я решила, что пора добавить немного болевого, чтоб вразумился быстрее. Не хватало ещё на хозяйку агриться!

Бонька захрапел, демонстративно ковыряя копытами землю, и вдруг уставился куда-то в сторону, мимо меня. А потом наклонил голову и бросился туда. Одновременно пронзительно закричала Андле.

А меня словно ледяной водой облили. Откуда он здесь???

Ванька в этом сне был совсем маленький, шести лет ещё не исполнилось. Игорёха ушёл в лес с младшим рейнджерским отрядом, и ему без брата было скучно. И Ванька не придумал ничего умнее, чем удрать из детского сада и отправиться за мамой. У мамы всегда интереснее, ясное же дело. А то, что мама пошла на экспериментальную носорожью площадку, чтобы помочь тёте Андле вразумить подросшего Боньку — так это вообще здорово, пацанам рассказать — обзавидуются!

Он просочился через щёлку в заграждении и так здорово представил себе, как будет хвастаться перед пацанами, что не сразу понял, почему кричит тётя Ан…

Я не успевала!!! Носорог уже был слишком далеко, и моей целительской дальности не хватало даже чтобы просто замедлить его. Я бежала, не чувствуя тела. И я кричала:

— Беги! Сынок! Беги! Беги!!!