Хроники ближайшей войны

Врача нет, хотя медикаментов множество. Первой любуткинской зимой на каникулы приехало несколько ребят – дети знакомых все из того же круга,- и случилась дизентерия. Жили у Елены Давыдовны тогда человек тридцать, переболели двадцать. Первых больных понесли на носилках на ближайшую станцию, от которой поезд до города ходит раз в сутки. Несли лесом, заблудились. Носилки поставили на снег, а Елена Давыдовна на четвереньках, чтобы не провалиться, пошла искать тропинку. Когда наконец вышли – через бурелом, сухостой,- поезд отходил от станции. Они упросили, чтобы диспетчерша связалась с начальством, и для них вызвали маневренный паровоз. На нем и увезли больных. Все выздоровели. Можно, конечно, и этому умилиться…

Прибавьте удобства во дворе, отсутствие горячей воды, периодическую поломку всех трех плит, скудное и вегетарианское главным образом питание (летом, конечно, есть ягоды, но зимой голо), еле-еле налаженную связь и полное отсутствие новостей. Новости у нас в последнее время по большей части такие, что любителям эзотерических знаний лучше не забивать себе ими голову, но полная замкнутость, согласитесь, тоже не пряник, даром что время от времени кое-кто из обитателей Любутки выезжает в Москву. Но они туда не стремятся. Есть категория людей, появившаяся лишь недавно, с предельным ужесточением нашей жизни. Ведь посмотрите, что случилось: за последние года три среднестатистический гражданин лишился решительно всех утешений. Жизнь ускорилась и стала беспощадней к аутсайдерам. Упавшего не поднимут, падающего толкнут и спишут все на дикий капитализм. Идеология, литература и медицина обслуживают богатых. Прекраснодушию места нет. Такого климата многие не выдерживают. Лично я знаю человек пятнадцать, которых с удовольствием отправил бы в Любутку – только для того, чтобы не маячили перед глазами, не напоминали ежесекундно о том, что может случиться и со мной.

Так что перед нами нормальное бегство, которым смешно любоваться и в котором тем более странно видеть панацею. Странно – хотя бы потому, что всякое удаленное от мира, более или менее герметичное сообщество обречено. Его разрушают годы, внутренние противоречия, давление внешнего мира, пошлость которого дохлестывает уже и сюда. Елена Давыдовна откликнулась на приглашение Д.Диброва и выступила в его программе «Антропология» (почти антропософия, но совсем, совсем другое…). В программе этой елея было пролито с избытком, немногие трезвые вопросы терялись в море восторженных телефонных звонков: «У вас в студии Божий человек!» Позвонили от Брынцалова: жертвует миллиард. Старыми. Оставили контактный телефон, оказавшийся, конечно, уткой… но благотворитель прорвался-таки в прямой эфир с дополнительной рекламой своей фирмы! От такого благотворителя я посоветовал бы держаться подальше даже нищему. Но Елена Арманд не знает, кто такой Брынцалов. Плюнуть, что ли, на все, уехать в Любутку…

Но не уеду, ибо никакое бегство не решает проблемы, а главное – не способствует творчеству. В нынешнем мире никуда нельзя спрятаться насовсем – а возвращение может оказаться непереносимо. У Петрушевской был рассказ «Новые Робинзоны» – о семье, убегающей ВСЕ ДАЛЬШЕ. Но это был страшный рассказ. И страшно, что под перьями молодых авторов (первым о Любутке написал сын Петрушевской) антиутопия превращается в идиллию.