Хроники Червонной Руси

— Чёрт ворогов принёс! — вознегодовала Гертруда. — Эх, сын, сын! Добр вельми, привечает тут всяких!

— И всё же, княгиня! Я должна знать! — настойчиво допытывалась Кунигунда-Ирина. — Кто эти люди?

— Ну так ведай: Ростиславичи это! Изгои безудельные! — бросила с раздражением Гертруда. — Верно, волости просить у твоего супруга приехали! Да вот шиш им!

Вдовая княгиня сложила пальцы в кукиш, высунулась из оконца башни и, смачно выругавшись, потрясла дланью в воздухе.

Внизу, видно, жест её заметили. Один из прибывших, рослый темноволосый юноша, безбородый, с тонкими вислыми усами и крупным носом с горбинкой, насмешливо улыбаясь, послал ей в ответ воздушный поцелуй, прокричав:

— Здорово, тётушка!

— Володарь, гад! — прохрипела возмущённая Гертруда.

Лицо её исказилось от злобы и негодования.

— Изгои! Захребетники! — стиснув длань в кулак, грохнула им княгиня-мать по подоконнику.

— Прошу тебя, успокойся, дорогая княгиня. Лучше расскажи нам, что за люди эти Ростиславичи и почему они так плохо одеты? — попросила Кунигунда-Ирина.

Графиня Адела, не понимающая, в чём дело, удивлённо хлопала глазами, маленькая Анастасия, боясь Гертрудиного гнева, сильней прижималась к матери.

Кунигунда-Ирина ласково погладила её по голове, стараясь успокоить.

— Их дед Владимир[26] был старшим братом моего мужа, — начала нехотя рассказывать Гертруда. — Но он умер раньше своего отца. Поэтому его сыновья Ростислав и Ярополк не получили наследия в Русской земле. Мой покойный муж, да будет ему светлая память, не обделил Ростислава и дал ему во владение Перемышль[27], а потом и самый Владимир. И ещё позволил выгодно жениться на Ланке, моей племяннице, дочери угорского короля Белы и моей сестры Рихезы. Коломану и Альме эта Ланка приходится родной тёткой. Но упрямый мальчишка Ростислав не оценил доброты моего дорогого супруга. Бросил он на Волыни жену и троих маленьких сыновей, убежал самовольно из Владимира и уселся на стол в Тмутаракани[28]. Уговорили его на худое дело два новгородских боярина, Вышата и Порей. Ещё я слышала, что Ростислав увлёкся одной непотребной девицей-гречанкой. Да только не просидел он долго в Тмутаракани! Его отравил один грек. На пиру незаметно подсыпал в вино яд.

При слове «отравил» лицо молодой Кунигунды брезгливо поморщилось, она чуть слышно пробормотала:

— Какая мерзость!

— И что? Гнусный отравитель остался без наказания?! — спросила возмущённая графиня Адела.

— В Херсонесе[29] жители забили этого грека камнями. Да что о нём говорить?! Слепое орудие императора ромеев[30]! — Гертруда брезгливо махнула рукой и продолжила: — Так вот! Узнав о гибели мужа, Ланка просила князя Изяслава отпустить её с детьми в Угрию. Хорошо, мой покойный супруг оказался не столь глуп. Ланку он отпустил, а сынов её удержал на Волыни. Опасался, что начнут они, как подрастут, сговаривать угров помочь им добыть волости на Руси.

— Грустная история, — качнула головой Кунигунда-Ирина. — Думаю, их матери было тяжело расставаться со своими детьми.

Гертруда внезапно злобно ухмыльнулась.

— Как бы не так! Неплохо их мать устроилась. Вышла замуж за короля Хорватии Димитрия! Живёт, как у Христа за пазухой. А эти… они сами по себе. Сидят без уделов, попрошайничают, отираются тут у нас на Волыни.

— Им, наверное, надо было дать города в держание, — сказала, морща гладкое чело, Кунигунда. — Чтобы они не воевали против нас.

— Глупость говоришь! — резко одёрнула её свекровь. — Гнать их надо взашей с Волыни! Всё князь Всеволод со своим сыном, они их привечают!

— Тот, который с тобой говорил — Володарь. Это старший?

— Нет, средний, — нехотя ответила Гертруда. — Самый из них старший — Рюрик. Такой же тёмный на лицо и волос, как Володарь, только ниже ростом. Эти двое пошли в мать, Ланку. Очи такие же, с раскосинкой, как у угров. А молодший самый из них — Василько. Красавец! Белокурый, и глаза большие, голубые, и плечи широкие. Весь в отца своего, Ростислава.

К изумлению снохи, Гертруда неожиданно томно вздохнула. Вспомнила вдовая княгиня, как в давние времена не раз удатный[31] молодец Ростислав проводил с ней время в ложнице[32] в отсутствие мужа. И как безутешно рыдала она, хоронясь от супруга, сведав о кончине Ростислава в Тмутаракани. Его любила, а вот сынов его, особенно двоих старших, терпеть не могла, равно как и мать их, свою племянницу Ланку, не выносила на дух.

Княгини спустились из башни во двор. Гертруда поспешила отдать распоряжения челяди, графиня Адела засеменила за нею следом, Кунигунда же с дочерью удалились в бабинец[33]. Молодая жена Ярополка хмурилась, настроение её после рассказа свекрови заметно ухудшилось. В голове стучало неведомое ранее, казавшееся жутковатым слово: «Изгои!»

ГЛАВА 2