Хроники Червонной Руси

Широко расставив ноги в тёмно-синих портах и высоких сафьяновых сапогах с боднями[34], облачённый в алый праздничный кафтан доброго лунского[35] сукна, двадцатипятилетний князь Ярополк, улыбаясь, распахнул двоюродным племянникам объятия, по очереди пылко расцеловав их в щёки. Пшеничная, торчащая клином борода тряслась от радостного смеха, он хлопнул сначала Володаря, затем Василька по плечу, промолвив:

— Экие молодцы удатные стали! А давно ли без портов по двору владимирскому бегали!

— И ныне портов у нас не лишка! — заметил вполголоса мрачноглазый старший из Ростиславичей, Рюрик.

Ярополк недовольно сдвинул пшеничные брови. Володарь досадливо глянул на брата и тихо шепнул ему на ухо:

— Не время! Погоди, после.

— Вот, поздравить тебя приехали, отметить именины твои. Не забудь уж, угости родичей, — обратился он к Ярополку, приложив руку к груди и чуть склонив голову.

Видя, что неприятный разговор, пусть хоть и на время, но откладывается, Ярополк вновь просиял.

— Нынче ловчие мои медведя погонят. Славную учиним охоту, Бог даст! А собачек моих видали? Экие добрые! — Ярополк взахлёб стал рассказывать, как в прошлый раз завалил он в пуще могучего тура[36], ударил его копьём, достал до самого сердца.

Братья, хмуро переглядываясь, слушали молча, изредка поддакивали, кивали головами. Младший, Василько, кажется, разделял восторг хозяина, голубые глаза его радостно блестели, двое же старших лишь из вежливости поддерживали беседу.

— Заутре на пир прошу, братья! Меды, вина заморские застоялись в бочках. Яства обильные такожде вас ждут — не дождутся. А как попируем — тамо и на ловы соберёмся, — говорил без умолку Ярополк. — И княгини на ловы с нами поедут, и супруга моя, и мать, и иные тож. Хотят косуль да белок пострелять, потешиться.

— Гляжу, весёлая у тебя жизнь при дворе волынском, — с лёгкой усмешкой качнул головой Рюрик.

— Яства обильные, меды рекой струятся, ол янтарный из бочек хлещет. Рай — одно слово, — вторил брату Володарь.

Намёки братии Ярополк хорошо понимал. Дескать, мог бы и нам по городку из своих владений выделить. Не много ли тебе одному — Волынь, Червонная Русь[37], Забужье, Туров с Пинском, Вышгород? Мы же безудельные, лишь милостью дяди твоего, Всеволода, кормимся. Дядя к тебе добр был, к нам же — не шибко, вот и ходим мы в кафтанах латаных, в постолах[38] старых да драных. А ведь, как и ты, братец, одного рода княжеского.

Но молчали покуда братья Ростиславичи, не спешили заводить серьёзную толковню[39], улыбались натянуто, благодарили за приглашение, за то, что не забывает их Ярополк.

Они сидели в долгом просторном покое в одной из теремных башен. Эту палату с майоликовыми[40] щитами на стенах и травчатой муравленой печью князь с дворским отвели троим братьям на время празднеств. В слюдяные окна бил солнечный луч, со двора доносились громкие оклики стражей.

Ростиславичи расположились на лавке у стены, Ярополк же расхаживал по палате, размахивая руками. Наконец, решив, что достаточно уделил своим родичам времени, он заключил:

— Ну, отдыхайте с дороги, братья. Мне, извиняйте уж, недосуг с вами тут. Хлопоты разноличные. Гостей много съехалось.

Лицо его в очередной раз озарила улыбка, он поспешил покинуть двоюродных племянников и исчез в дверях покоя.

Ростиславичи некоторое время сидели молча. Володарь достал кремень, трут и кресало, высек искру, зажёг на поставце лампадку, установил возле неё маленький походный образок апостола Иоанна Богослова — своего небесного покровителя, положил крест.

— Что, молиться будешь? — вопросил Василько.

— И не устал, братец? — насмешливо добавил Рюрик. — Не молитв же ради мы здесь. Думаю, как толковню с Ярополком начать. И когда к нему лучше подступиться?

— После ловов. Еже добыча знатная будет, смягчится Ярополк. Может, нам тогда что и перепадёт, — хмуро промолвил Володарь. — И, главное, чтоб сия ведьма Гертруда поблизости не приключилась. Тётушка, чтоб её черти унесли!

Он трижды плюнул через левое плечо.

— Обидно се. Обидно и стыдно, братья! Будто попрошайки мы какие, но не князья! — вспыхнул вдруг Василько. — Ездим, кланяемся — то Всеволоду, то сыну его, Владимиру Мономаху, то Ярополку вот топерича! А мы — князья, такие же Ярославовы внуки, такие же потомки святой Ольги и Владимира Крестителя! И по ряду, по лествице уделы нам в Русской земле положены!

— Оно так, — протянул Рюрик, морща чело. — Да токмо[41] рать начинать мы не хотим. Миром мыслим дела наши порешить.

Володарь внезапно предостерегающе поднял вверх перст и прислушался. Затем он крадучись подошёл к двери и резко её распахнул. Чёрная тень метнулась по переходу, скользнув по стене. Тихие шаги простучали по крутой винтовой лестнице вниз.

— Подслушивают, подручные Ярополковы, чтоб их! — Володарь сокрушённо качнул черноволосой головой. — Нигде тут не схоронишься. В общем так, братья. Языки покуда за зубами держим. Особо здесь, в тереме этом. Потом, позже найдём место, где и о чём потолковать.

Братья понимающе кивнули.

ГЛАВА 3