Хроники дальних дорог

Карл Генрихович сквозь стекло скафандра с усмешкой наблюдал за магами, с трудом сдерживая смех — уж больно у тех оказались выразительные лица. Но терять времени было нельзя, и он отправил вперед на разведку боем Фридриха Гринберга и Иоганна Фишера, коротко проинструктировав их через имплант. Десантники, особым сигналом подтвердив получение приказа и информации, двинулись вперед. Как выяснилось, термобарические ракеты выжгли практически всю охрану, только несколько человек относительно уцелели, но с такими ожогами им было не до незваных гостей, они орали и корчились от боли на полу. Парочку десантники даже добили — негоже, чтобы люди, какими бы они ни были, так мучились.

Покои фюрера прикрывала светящаяся пленка энергетического поля, за которой несколько магов, дрожа, что-то лихорадочно выплетали. Поняв, что им от этого плетения ничего хорошего ожидать не приходится, десантники тут же выпустили в сторону охраны оставшиеся ракеты, сразу после этого активировав собственную защиту на максимум и сообщив о происходящем полковнику.

Полыхнуло, и светящаяся пленка погасла, однако от магов остались обгоревшие трупы, а не жирный пепел — их частично прикрыло защитное плетение, но, к их несчастью, не полностью, не вытянуло оно такого. Сдвоенным залпом плазмеров десантники высадили металлическую дверь, выдержавшую атаку ракетами, только слегка погнувшись. Судя по цвету, в сплав, из которого ее выковали, были добавлены мифрил и даже адамантит. Бесноватый Адольф на своей безопасности не экономил.

— Ну, и что мы имеем? — поинтересовался Карл Генрихович, подходя к дымящемуся входу в личные покои фюрера. — Третий, шестой — вперед! Защита на максимум.

Борис Бер и Николай Метнер через свои импланты подтвердили получение приказа, после чего швырнули в проем по небольшой гранате. Полыхнула вспышка, ударил по ушам грохот. Не прошло и мгновения после этого, как десантники ворвались внутрь покоев, и оттуда донеслись шипящие выстрелы из плазмера — кто-то явно уцелел после взрывов гранат.

— Чисто! — доложил Борис.

— Вперед!

Несколько охранников еще пытались сопротивляться, но ничего не вышло — их очень быстро перестреляли, брать служащих бесноватому в плен никто не собирался. Пройдя через анфиладу покоев, десантники наконец оказались в большой спальне с куполообразным потолком. На кровати стоял, прижимаясь к стене тощий полуседой субъект в пижаме, его глазки бегали, руки тряслись, крохотные усики под носом топорщились. Перед кроватью застыли трое последних стражников, держа в руках подрагивающие мечи. Полыхнули плазмеры, и последняя преграда пала.

— Ну вот мы и встретились, — удовлетворенно сказал Карл Генриховчи, отключая невидимку и опуская шлем в воротник, он говорил на чеканном, изысканно литературном немецком языке, на котором общались, в основном, аристократы и немногие интеллигенты. — Адольф Гитлер, он же Шикльгрубер, полагаю?

— Да! — с яростью отчаяния выкрикнул человек на кровати. — А ты кто?! Что тебе надо?!

— Карл фон Бревен, — представился полковник. — Немец. Точнее, немецкий дворянин, но при этом служащий России. Да-да, ты все правильно понял, тварь, по твою поганую шкуру пришли русские!

— Как немец может служить этим недочеловекам?.. — весь побелев, простонал Адольф, его затрясло еще сильнее, видно было, что ему очень страшно, но он преодолевал свой страх огромным усилием воли.

— Недочеловек здесь только один — это ты, — брезгливо бросил Карл Генрихович. — По твоей вине, падаль, немецкий народ во всем мире еще три поколения считали народом зверей и палачей, народом убийц женщин и детей! Не знаю уж каким чудом тебя сюда занесло, но ты и здесь начал творить то же самое, что дома. Вот только тебе очень не повезло. В Миросплетение пришел русский корабль. Пришел именно тогда, когда твои выкормыши начали убивать ни в чем не повинных женщин, стариков и детей. Мы увидели их художества и не смогли остаться безразличными, любой, кто творит подобное должен ответить. А узнав от пленников, что здесь ты, мы все готовы были жизни положить, чтобы только тебя, нелюдь бесчеловечная, остановить.

— Но это же смески… — фюрера трясло. — Как можно не понимать таких простых вещей?! Они не должны быть, не должны жить, не должны пачкать собой мир! Они — грязь! Поймите это! Это же просто!

— Грязь — это ты, сволочь, — покачал головой полковник. — Вижу, что говорить с тобой бесполезно. Третий и пятый, берите паскуду и проследите, чтобы не покончил с собой. Ему еще предстоит ответить за все.

Двое указанных десантников без лишних церемоний сдернули заоравшего фюрера с кровати, тщательно обыскали, раздев догола, после чего заткнули рот и упаковали по шею в вакуумный мешок, в котором человек мог выжить в открытом космосе в течение трех часов. Находящаяся внутри состоящая из нанитов «смола» обтекла тело пленника и застыла, лишив его возможности даже пошевелиться.