Хроники Даманского

Был и ещё один Герой Советского Союза, имя которого долгие годы оставалось неизвестным. Речь идёт о младшем сержанте Владимире Орехове, пулемётчике 199-го Верхне-Удинского полка 135-й МСД. Он погиб в ходе боя 15 марта. Фамилия Орехова долгое время не упоминалось в связи с нежеланием советского руководства признать факт участия в конфликте частей Советской армии. Приказом Министра обороны СССР Владимир Орехов был навечно зачислен в списки 199-го Верхне-Удинского 135 МСП.

Участники событий вспоминают, что некоторое время, вскоре завершения мартовских боёв было неясно, как именно будет квалифицировано случившееся руководством страны. Как просчёт со стороны пограничного ведомства, допустившего разрастание конфликта до стадии вооружённого столкновения? Или же как героическое отражение вооруженной агрессии против рубежей Советского Союза? Вспоминает Юрий Бабанский:

– 22 марта всему личному составу заставы «Нижне-Михайловка» приказали построиться. Накануне ночью я со своей разведгруппой нёс службу, поэтому мы не хотели вставать – мол, нам положено отоспаться. Но нам всё равно приказали стать в строй. Делать нечего, оделся, почистил сапоги, отправился на построение.

И вот стоим в строю, и тут звучит команда:

– Младший сержант Бабанский, выйти из строя!

И зачитывают Указ Президиума Верховного Совета о присвоении мне звания Героя Советского Союза. Я воспринял эту новость не особо эмоционально. У меня к тому времени из-за всего случившегося было что-то вроде ступора.

Кроме меня было ещё много награждённых. После команды «разойдись» ребята стали меня поздравлять. А ещё через пару часов прилетел вертолёт, и я отправился в отряд. Ничего не успел собрать, ни дембельский альбом, ни вещмешок с пожитками. Я особенно переживал о своих трофеях: цитатниках Мао Цзэдуна, китайских значках, ножах и прочем. Каждый из нас собирал свою коллекцию, чтобы, вернувшись в родную деревню, можно было похвастаться.

Герои боёв на Даманском на Красной площади

Прилетел на учебный пункт. Он находился рядом с вертолётной площадкой, километрах в пятнадцати от Имана. Только разместился, звонок из отряда – «тебе присвоено звание сержант». Я доволен – хорошее дело! Пошёл к другу, Вите Левчуку – старшине инженерно-сапёрной роты. Говорю, очередное воинское звание присвоили, помоги организовать сержантские галуны. Тот быстро всё нашёл, и я стал красоваться сержантскими погонами.

Через два дня – новый звонок из Имана. Говорят – Бабанскому присвоено звание «старший сержант». Хорошая новость. Сажусь перешивать погоны. Это непростая задача – тужурки были старого образца со стоячим воротником, толстые, шерстяные, на ватине. Пришивать погоны на них – то ещё «удовольствие». Все пальцы попротыкал.

Москвичи встречали героев-пограничников как кинозвёзд, на улицах брали автографы

Спустя неделю пребывания на учебном пункте меня снова посадили в вертолёт и отправили во Владивосток, оттуда – в Хабаровск, а дальше – в Москву. Прямых рейсов в столицу тогда ещё не было. Со мной летели Бубенин и Захаров. Нас сопровождала Ада Барковская, первый секретарь Приморского крайкома комсомола, и кто-то из военных.

По прибытии в Москву, нас поселили в гостиницу «Юность». Гостиница принадлежала ЦК ВЛКСМ. К тому времени о событиях на Уссури уже рассказали во всех средства массовой информации. Комсомольцы быстро проведали, кого заселили в их заведение, стали нас приглашать в гости, поить, кормить.

Постепенно коллектив даманцев увеличился – подъехал Вася Каныгин, ещё несколько человек. Нас переселили в гостиницу «Россия». Там уже кормили в ресторане. Днём возили по трудовым коллективам – на предприятия, в институты, школы, военные училища, на встречи с писателями. Каждый день было два-три мероприятия. Везде приходилось выступать, отвечать на вопросы. Это было непросто – большинство ребят было из деревень, речам не обучены. В конце концов Каныгин стал отказываться куда-либо ездить. Парень он своевольный и упрямый – делайте, мол, что хотите, никуда не поеду, и точка! И вот, пока мы отдувались на митингах, Василий гулял по столице.

Недели через две нас привезли в Кремль – для вручения наград. Там нас встретили Председатель Президиума Верховного совета СССР Николай Подгорный, Секретарь Президиума Михаил Георгадзе. Перед церемонией награждения ко мне подошёл начальник политотдела Александр Константинов. Попросил, чтобы я сказал слова благодарности. Я ему в ответ:

– Да я сроду не выступал.

– Ничего-ничего. Скажи просто, по-солдатски…

После награждения, наша команда ещё неделю оставалась в Москве, а затем всех стали отправлять – кого дослуживать, кого – в запас, кого – на долечивание. Мне же предложили остаться на «сверхсрочную», старшиной заставы. Я возразил, что у меня и в роду-то военных не было. Тогда для меня звание старшины не было в почёте. На заставах старшин звали «кусками», их никто не уважал. Поэтому я упёрся:

– Пацаны меня не поймут!