Хроники Дарона. Эльф под горой

Размышляя таким образом, подошла к реке. Раздевшись, вошла в ледяную воду, в гвардии нам тоже горячей воды перепадало нечасто, потому я привыкла. Как вдруг что-то шелохнулось в кустах, я сделала вид, что не услышала, зачерпнув воду, сполоснула лицо. Целиком обратившись в слух, пыталась определить направление наблюдателя, ветер как назло был в другую сторону, постороннего я не учуяла. Справа треснула ветка, мгновенно выскочила на берег и, схватив меч, бросилась в кусты, тут же встретившись с орком, короткая схватка, клыкастый не ожидал, что я услышу его, горло орка оказалось перерезанным. Быстро накинув рубаху, босиком побежала в лагерь: клыкастые не бродили в Гурии в одиночку. На поляне разразилась битва. Нарон отчаянно отбивал выпады двоих, Сабат, раскинув магические руны, призвал мшистого и одного из орков взрастил в землю заклинанием с лианами. Тут же бросилась на подмогу, оттеснив орков от принца, вдали послышался стук копыт, к нам спешило ещё торе орков. Заколов ещё одного сморщенного, увернулась от удара, но не вовремя — острие противника прошло сквозь правый бок, Нарон прикончил нападавшего. Всадники уже прибыли, надвигаясь на нас. И вдруг ярко-зеленая вспышка ослепила меня, секунда и маг с принцем, словно сквозь землю провалились, а на меня, растянув сеть, неслись двое всадников. Размахнувшись, лишь отчасти прорезала сеть, остальная часть связала тело, словно паутина. Нестерпимо болело в боку, кровь заливала одежду, меня сшибли с ног и потащили по земле. Лошади скакали быстро, стирая мои колени и бока в кровь, пыталась прорезать сеть и освободиться, но прочное плетение было не по зубам гвардейскому мечу. Лошадь остановилась, видимо всадник решил спешиться и прикончить меня, где, мрак подери, делись остроухие поганцы?

— Что вам надо? — выкрикнула я, клыкастый с уродливо рассеченным носом захохотал.

— Твоя тушка, — и меч обрушился на меня, я едва успела увернуться.

Вскочила на ноги, сеть не позволяла двигаться нормально, второй взмах орка и мне конец. За спиной раздался стук копыт, наверняка спешила орочья подмога, я отразила выпад, сталь орочьего меча сверкала, словно эльфийская, размахнувшись, соперник обрушил удар такой силы, что мой клинок оторвался от рукояти и рухнул бесполезным куском на землю. В последней попытке спастись, бросила во врага тяжелую рукоять, хохоча, тот увернулся, одним ударом ноги, повалил меня навзничь, поставил ногу на грудь и вновь занёс клинок. Я приготовилась к смерти, вдруг орк удивленно посмотрел на меня, вытаращив глаза, мгновение и его грузное тело рухнуло на меня, прибив к земле.

— Что, цыпленок, страшно? — раздался насмешливый голос Марана, — говорил же, что азагуры пропадают.

Он помог мне выбраться из-под убитого и даже галантно предложил щепотку живительного порошка. Посыпала рану в боку, и та быстро затянулась, и хоть голова кружилась от потери крови, стало гораздо лучше. На поляне валялось семеро сморщенных, спутники драконьего ловко обшаривали карманы мертвецов.

— Маран! — окликнул азагура его компаньон, — глянь-ка, вот славная находка!

И в руках говорившего сверкнул меч. Маран покрутил находку, присмотрелся получше:

— Эльфийский, — подтвердил он мои догадки, меня лишь смутила бедно украшенная рукоять, — ни одного самоцвета, — вот я и не узнала лучший сплав.

— Он мой меч отрубил, — пожаловалась я, кивая на сломанное лезвие.

— Красавец, — азагур ласково, словно нечто живое, погладил острие, — Гтул, забери мой меч себе, а ей отдай свой, — распорядился Маран, и орк послушно протянул свое оружие.

В моих руках оказался клинок с грубой деревянной ручкой, чересчур широкой для женской руки и с острием орочьей выплавки. Клыкастые слыли никудышными мастеровыми и этот клинок служил живым доказательством сего факта. И хоть новый клинок был даже хуже гвардейского, капризничать не приходилось.

— Спасибо, — поблагодарила я, орк расплылся в уродливой улыбке.

Чуть вдалеке на дороге стояла телега с крытым верхом, убитый возница свисал с облучка, сжимая вожжи. Мы подошли, чтобы осмотреть добычу, как вдруг кто-то стукнул изнутри. Маран с лёгкостью, словно резал масло, рассек дерево, отворяя деревянную дверцу. В фургоне лежало трое убитых азагуров, один из них уже переродился, но всё ещё вонял, как спиртовой завод.

— Ничего не помню, вы кто такие? — уставился он на нас, потирая глаза.

— Ты хоть помнишь, где тебя забрали? — брезгливо поморщившись, спросил орк, резкий запах перегара тоже бил ему в нос.

— Да вроде в Штостоле, — почесал затылок пьянчуга, — нет, я шел куда-то… Гхусейман дери, да что вы пристали, не помню!

— Ясно, толку с него ноль, — махнул рукой Маран, — забирай дружков и проваливай.

— Да никакие они мне не дружки, — сплюнул очнувшийся и, спрыгнув на землю, направился по дороге в сторону Штостоля.