Хроники Долгой Ночи (СИ)

— А ты не боишься, что тебя в твоих плотных одеждах и под алкоголем солнечный удар свалит? — в ответ поинтересовался Джон, глядя на своего друга.

— Нет, почему так должно случиться-то? — недоверчиво ответил Тормунд, для которого все эти мифы о палящем солнце были в новинку.

Впереди виднелась невысокая скала, за которой дорога сворачивала влево. Джон знал, что за этой скалой раскинулся Вейес Дотрак, в котором, может быть, воинственные кочевники их всех перебьют. Кхаласар завернул за Джоном, и глазам его предстали огромные статуи лошадей, вставших на дыбы и передними копытами своими касающимися друг друга, образуя причудливую арку, через которую лежал путь в город. Джон проехал под аркой, и глазам его предстал город, начинающийся метров через пятьсот от этих арочных статуй.

— Тормунд, убери меч, в Вейес Дотраке нельзя обнажать оружие! — произнес Джон, ловивший на себе недоверчивые взгляды проезжающих и проходящих мимо дотракийцев.

Город освещали последние лучи заходящего солнца, что означало только одно — в городе началось веселье, которого Джон и Тормунд не видели никогда. В городе творилось что-то непонятное — повсеместно дрались напившиеся кочевники, тела потерявших сознание и убитых в драках дотракийцев лежали на улицах, повсюду происходили совокупления, насилие над женщинами, а забродившее дотракийское молоко лилось практически изо всех щелей.

— Джон, а мне тут уже нравится! — с азартом в глазах проговорил Тормунд, уже представивший себя частью этого веселья.

Джон развернулся к своим кровным всадникам, которых он отобрал хоть по какому-то знанию общего языка, осмотрел их не менее азартные лица и проговорил:

— Можете веселиться, пить и отдыхать, но через пару дней мы выступаем…

Кровные синхронно кивнули головой, развернулись, и практически в один голос начали передавать слова кхала передним рядам дотракийцев, а те, в свою очередь, передавали задним.

Кхаласар начал медленно рассасываться кто-куда, а Джон и Тормунд, взяв с собой только кровных, направились к храму Дош Кхалин, отстроенному после того, как Дейенерис сожгла его несколько лет назад.

Храм находился в самом центре города, но стоял в отдалении от зданий минимум на несколько сот метров. На площади почти не было людей, что позволило Джону, Тормунду и кровным галопом помчаться в сторону храма. Перед входом компания спешилась, отдышалась от поднятой лошадьми пыли, и вслед за Джоном поднялась по ступенькам к двери храма.

Джон скрепя сердце отворил дверь, вошел вовнутрь, и перед ним предстали женщины, старые и молодые, но и несколько мужчин, очевидно других находящихся в городе кхалов, затесалось в эту женскую компанию. Все недоверчиво и агрессивно посмотрели на Джона, после чего самая старая на вид женщина что-то проговорила на дотракийском, но Джон не понял ни слова, и тогда лишь она перешла на общий язык:

— Что ты здесь делаешь, бледный человек?

— Я одолел в бою кхала Пхармо, и теперь его кхаласар — мой, что дает мне право находиться здесь…

— Бледный человек, приплывший из соленого моря, не может быть кхалом! — продолжила старуха, и после этих слов один из кхалов смачно и показательно плюнул на пол.

— Это все знают! — подтвердила молодая девушка, сидящая по левую руку от старухи.

— У нас другие традиции. Победитель забирает всё, — уверенно сказал Джон, посмотрев на Тормунда.

Кровные ближе встали к Джону, Тормунд по привычке положил руку на пояс, но тут же вспомнил, что меч свой оставил у лошади по просьбе Джона. По лицам кхалов было видно, что они напряглись и агрессивно были настроены по отношению к Джону.

— Даже если так, то что привело вас в Вайес Дотрак? — спросила старуха, поднявшись со своего места.

— Мы родом из-за соленого моря, с континента, на который Дейенерис Таргариен увела когда-то вашу орду… Мы противостояли армии мертвых, и многие ваши кхалы погибли в той битве…

— Мы знаем, бледный кхал. Посмотри на эту кхалиси — сказала старуха, указав на ту самую девушку, сидящую от нее по левую руку — Это Ройла, жена одного из Кхалов, пошедших за Дейенерис, и теперь она тут, по вине вашей госпожи… Пхармо забрал её из одного из вольных городов на Ройне, когда ей было четырнадцать лет.

Ройла смотрела на незваных гостей, но когда она осмотрела Тормунда, ее лицо поморщилось от смущения, и Джон посмотрел на лицо своего рыжего друга, и оно было таким же, когда тот видел «большую» бабу. Джон если сдержал свою улыбку, и после снова принялся слушать речи противной старухи.

— Стойте, вы не дослушали. Мертвые придут в Эссос, и я хочу попросить вас выступить с нами против мертвых.

Высокий, смуглый кхал с длинными волосами встал, подошел к Джону вплотную и что-то сурово и громко проговорил, украсив свои речи плевком Джону под ноги. Джон не знал, чем ответить на такую дерзость со стороны кочевника, чуть ли на голову не выше самого Джона, но Тормунд ответил, не дождавшись слов Джона:

— Знаешь как сделать твою кожу, цветом моего дерьма, еще чернее?