Хроники Долгой Ночи (СИ)

Когда отец Томаса был публично казнен, новоиспеченный лорд, чудом не потерявший своих прав на замок и земли предков, быстро вернулся в Дробеж, укрепленный город, в центре которого находилась огромная замковая цитадель, находящийся на слиянии многих рек и ручьев, некоторые из которых проходили прямо по городским улицам. Часть домов этого города стояла на воде, на сваях из почти не гниющей аллеборской пихты.

Томас хотел начать войну с королем Балерном, воспользовавшись тем, что король вел войну на три фронта: на юге с регентом молодого Джеймса Гонарда, смещенного Балерном многие годы назад, Дэвом Монроем; на севере с княжеством Унферт; и западе — с образованным Загорским королевством. Но мать Томаса, Хелен Рассел, поговорив со своим единственным сыном, всё же смогла уговорить молодого, амбициозного лорда не начинать войну.

И сейчас, когда Томасу исполнилось шестнадцать лет, его ненависть к Балерну крепла с каждым днем, а недавняя смерть матери, которой он поклялся не начинать войну, развязала лорду замка Дробеж руки…

***

Раннее, холодное утро, привычное для северных областей бассейна Гидры, заставило каждого в Дробеж надеть траур. Похороны Хелен Рассел, любимицы народа, запланированные с утра, не могли никого оставить равнодушным.

Десятки мужчин несли лодку, на которую было уложено тело сохранившей свою красоту даже к сорока годам Хелен, а люди, стоявшие по обе стороны широкой, Ярмарочной улицы Дробежа, бросали последние полевые цветы и даже монеты, ибо в этих краях было поверье, богатые проводы на тот свет позволят усопшему жить в красоте и богатстве на небесах.

Томас, не чураясь физической работы, лично нес лодку своей матери, а люди, видя поникшее лицо его, выражали слова сочувствия, и некоторые даже приближались к нему очень близко, похлопать или погладить того по плечу. Он был не против, и даже стража по его приказу шла позади, не отгоняя людей в сторону и бережно обходя большую часть цветов и монет.

Спустя около получаса ходьбы, когда спины и руки тех, кто несли лодку, заныли уже на столько, что сил уже не оставалось, они подошли к берегу Торговки, крупной судоходной реки, протекающей прямо через город, спустили лодку на землю и Томас, наконец-то выпрямившийся и размявший сведеную спину, с факелом в руках встал перед спускаемой на воду лодкой.

— Прощай, мама… Никого ближе, чем ты, у меня уже не будет… — с грустью, проглатывая комок в горле и сдерживая слезы, произнес Томас, опустив факел на лодку.

Пламя схватилось быстро — хороший знак, но людям Томаса теперь надо было как можно быстрее отправить лодку по течению. Торговка сворачивала прямо за городской стеной, и, когда горящая лодка, подхваченная течением, скрылась за поворотом реки, огорченный Томас медленно направился в замок, его стражники отправились с ним, а вельможи, некоторые из которых помнят Хелен еще молодой, пятнадцатилетней девушкой, выданной за Дракса Рассела, до сих пор стояли и оплакивали смерть своей госпожи.

Томас был единственным ребенком своих родителей — двое других детей родились мертвыми и в то, что Томас родится живым и здоровым, почти никто не верил, но чудо, зимой, ознаменовавшейся началом войны с княжеством Унферт, родился маленький лорд. Томас унаследовал бледную кожу и черные, прямые волосы матери, и лицо отца — довольно суровое, но не лишенное приятной мужской привлекательности, вдобавок украшенное молодостью, что делало Томаса завидным женихом.

***

Преодолев город и войдя в цитадель, Томас оказался в донжоне, в Палатах Гидры, главном чертоге замка Дробеж. Стражники расположились вокруг стен Палат, представлявших собой круглый зал с шестью каминами и огромным круглым столом по центру.

Посередине стола была круглая дыра, в которой, на безопасном расстоянии от деревянных столов, всегда разводился костер, освещавший почти весь стол. В костре зачастую жгли смоченные в благовониях травы, отчего в зале почти всегда стоял чудный запах. Потихоньку в зал стали стягиваться лорды, вельможи, учителя и советники Томаса, и он, жестом рук, приказал слугам принести угощения и вина гостям, прибывшим на похороны его матери.

— Приветствую вас, лорды, советники, старые друзья… В этот тяжелый для всех нас час, я ищу вашей поддержки, я рад всех вас видеть… — спокойно произнес Томас, отпив вина из своей чаши.

Из-за стола поднялся довольно полный и высокий лорд, волосы его были редки и спутаны, лицо было усталым и заросшим, но Томас сразу признал в нем давнего друга своего отца, лорда Вентера.

— Милорд, мы любили и уважали ваших родителей, и любим и уважаем вас… Вы росли на моих глазах, милорд, и сейчас, когда пришло ваше время, я с полной уверенностью отдам свою жизнь за вас. Выражаю вам мои искренние соболезнования…

— Но вы, мальчик мой, еще не лорд… — справедливо отметил Мейс, советник и учитель Томаса. — Чтобы подтвердить ваше лордство, вам теперь надо ехать в столицу к королю Балерну, который, не побоюсь этого слова, давно точит зуб на наш род.

Лорды одобрительно закивали и Томас, осмотрев все их лица, сложил руки у себя на груди и громко произнес: