Хроники Долгой Ночи (СИ)

Амбор необыкновенно быстро заполнился людьми — неожиданно быстро наступившая зима и новости о страшных захватчиках, идущих с юга, заставили лордов, крестьян, воинов и ремесленников бежать в огромный замок, способный вместить в себя огромную массу народа. Тысячи приходили в Амбор каждый день, что становилось головной болью для поникшего духом Бэйла, редко покидающего свои покои и решавшего важные дела прямо из них.

Он не поверил приказу Томаса Рассела — он не считал его своим королем, во многом был обижен на него, да и новости о захватчиках не особо воспринимал — его острый ум требовал доказательств, а не простых слов южных захватчиков-рыцарей. Каждый раз, когда вассалы и советники призывали его отправиться в Унферт, он ловил себя на мысли, что это ловушка, попытка поймать и судить Бэйла, наказать его за грехи, оставить его сына без титула и отца. Бэйл сам рос без матери и, почти, без отца, которого он помнил лишь отрывками. Он не мог этого допустить, просто не мог…

***

Каждый день он жалел об Антее — он понимал, что совершил верный поступок, избавил себя от груза, отягощавшего его долгие годы, но убить чувства в своем сердце он уже никак не мог. Он пил, много пил — вечерами, когда замок ложился спать и время замирало, он выбирался на балкон своих покоев, укутывался в теплый плед, спасавший его от начавшихся заморозков, брал с собой кувшин крепкого, выдержанного вина или абсента, и напивался до состояния, в котором ему уже было все равно, виноват он, или нет.

Он едва мог встать, дойти до своей перины и укутаться в теплое одеяло, не дававшее ему простыть в столь холодные летние дни. Но эта ночь, когда среди лета на Амбор обрушился страшный снегопад, выбила Бэйла из привычной колеи и заставила отодвинуть вино в сторону, дав его думам о Альянсе выйти на новый уровень.

— Милорд, нам негде укрыть всех желающих, палаты сносит ветрами и заметает снегом! — доложил лорд Неруб, трясущийся от холода и натиравший замерзшие плечи.

— Я не могу возвести сотни домов за одну ночь, лорд Неруб! — грозно рявкнул Бэйл, покинув покои вслед за лордом и оставив двухлетнего Брюса с няньками.

— Я понимаю вас, мой лорд, но не лучше ли…

— Нет, не лучше, Неруб, это совсем не лучшая затея, — грубо прервал Бэйл.

— Слушаюсь…

Преодолев лестницу и большой Амборский чертог, они подошли к вратам. Поклонившись, стражники открыли врата и пристроились вблизи своего лорда, отправившегося к недовольным, насмерть замерзавшим людям. Стражники с улицы мгновенно окружили Бэйла стеной щитов и копий, а воины, ослушавшись приказа командиров, открыли свои казармы и пустили в них людей. Повсеместно жглись костры — десятки, если не сотни огней озарили город. Жгли все, что могло гореть — прилавки, ткани, редки бревна и поваленные заборчики, обломанные копья, отобранные у затоптанных стражей.

— Поднимемся на смотровую вышку, надо оценить масштаб с высоты! — приказал Бэйл, после чего стражники, развернувшись в сторону людей, выстроили арку из копий и щитов.

По лестнице Бэйл взбежал на самый верх каменной вышки, и, когда он поднял люк, его встретили уже знакомые, светящиеся голубым светом глаза…

***

— Стойте тут! — приказал Бэйл, оглянувшись вниз, на своих воинов.

— Но милорд… — возразил Неруб, краем глаза приметивший голубые глаза чародея.

— Мои приказы не обсуждаются! — тут же рявкнул Бэйл, захлопнув люк за собой.

Бэйл, заперев за собой люк, выпрямился перед Медивом, отвернувшимся от лорда в сторону Унфертских гор, видневшихся далеко вдали, едва ли не на горизонте. Он молчал, но Бэйл чувствовал, словно чародей лезет к нему прямо в голову, пытаясь достать что-то оттуда, что-то узнать.

— Теперь ты веришь, юный лорд? — не поворачиваясь к Бэйлу, произнес Медив.

— Во что верить? В капризы погоды? Я уверен, что такое случалось и в далеком прошлом, Медив…

— Ты либо слеп, либо действительно не хочешь верить, и я знаю почему, — грозным тоном прервал Медив, хотя на лице его не читалось ни капли напряжения.

— Я верю вам… Я многим вам обязан, но…

— Ты боишься… Это хорошо, ибо того, кто смерти не боится, она находит рано или поздно, и, чаще всего, перед смертью, эти люди больше всего просят пощады.

— Что будет с моим сыном если я погибну? Я не хочу, чтобы он вырос таким, каким стал я! Одиноким, без отца, матери и любви! — отчаянно произнес Бэйл, стукнув кулаком по ледяной бойнице.

— А с чего ты, лорд Амбора, взял, что твой сын вырастет? — спокойно заключил Медив, наконец-то обернувшись лицом к Бэйлу.

Бэйл притих — слова Медива, уже зарекомендовавшего себя, как провидца, видящего людей насквозь, ошеломили мужчину. Он молча смотрел на мага, ожидая, что тот продолжит разговор, но никакого продолжения не следовало, а в глазах Медива читались лишь спокойствие и уверенность.

— Медив, я убил её, чего ещё от меня хотят? — едва сдержав слезы, проговорил Бэйл.

— Никто не говорит о её смерти, лорд Рэндэл, я говорю о том, чтобы не дать прибавить к её смерти еще миллионы, многие миллионы…

Бэйл тяжко вздохнул и опустил голову — тяжелее мыслей на его душе, пожалуй, никогда ранее не было.