Хроники Долгой Ночи (СИ)

— Джон! — выкрикнул Родрик, едва завидев то, как мужчина согнулся над чьим-то телом.

На земле, рядом с Джоном лежал Бэйл — у него были заплывшие глаза, много гематом на лице, порезы, царапины, и рана на животе, не смотря на то, что Джон старался ее зажимать, продолжала обильно кровоточить.

— Давай, Бэйл, ты герой, не смей умирать, — улыбнулся Родрик, приподняв голову измученного Бэйла, уложив под неё подобранный поблизости плащ рыцаря Ордена.

— Только от твоей руки, — улыбнувшись во все оставшиеся зубы, проговорил Бэйл, протянув Родрику руку.

Родрик сидел на коленях и понимал, что его заклятый враг сейчас начал терять этот статус, и рыцарь, сняв перчатку, крепко сжал руку умирающего лорда.

— Мы тебя вытащим, вытащим… — проговорил Джон перед тем, как Бэйл умиротворенно закрыл глаза.

***

— Держаться, не отступать! — выкрикнул Йен, когда волна приблизилась к ним менее, чем на пару десятков метров.

Многие воины закрыли глаза — смерть казалась неминуемой, и, когда пришел момент, все как один рванули в атаку, но волна тут же обмякла, развалилась грудой истлевших тел, и глазам воинов открылись Амборские равнины, на которых стремительно погибали вихты.

Томас, опустив свой меч, обессиленно сел на землю, и, покивав головой, произнес:

— Победа…

Воины Альянса и Эрнедона вознесли свое оружие к небесам, запели песни, начали обниматься и прыгать, пинать развалившиеся тела вихтов. Подрик и Джендри, посмотрев друг на друга, заключили друг друга в крепкие, братские объятия, а Кори, осмотрев поле боя, со слезами сел на колени и заорал так, что у многих заболели уши.

Рассветный Орден не праздновал — за победу была заплачена неимоверно высокая цена. Рыцари сели на землю, кто-то лег на груды тел, многие зарыдали, у тех, что ещё были силы — пошли по полю, искать своих товарищей или то, что от них осталось…

Йен осмотрел поле боя — Рассветный Орден, вступивший в битву почти с полумиллионом солдат, предался трауру… Ибо осталось их не более семидесяти тысяч, измученных, усталых рыцарей…

Тяжело вздохнув, Йен преклонил колено перед простым рыцарем, стоявшим подле него, за Йеном повторил Андуин, а после и все солдаты Альянса склонили колени перед Рассветным Орденом, сдержавшим мертвых…

Йен поднял голову в небо — мгла рассеивалась, и в Унферт приходил Рассвет, то, за который и погибли сотни тысяч живых…

========== Глава 104. Какими разными бывают слезы! ==========

Прошло два месяца…

Зима, так неожиданно пришедшая в Эрифос вместе с Королем Ночи, закончилась так же резко, как и началась — уже через неделю сошли снега, согрелась земля Пламенных Полей и Земель Гидры, а через месяц все следы прошедшего нашествия были смыты вновь наступившим, необычайно жарким летом.

Останки мертвецов были сожжены на костре, самом великом из всех, что когда-либо видел Эрифос, а мертвые воины живых достойно захоронены близ Унфертского Ущелья, в битве за которое эти воины отдали свои жизни. Лишь некоторых захоронили в отчих домах — лорда Вейдта, Вентера, прах Маршала Пламма развеяли близ берегов разрушенной Оромании, а тела иноземцев, отдавших свои жизни в битве, Медив сам разнес по миру, лично захоронив каждого в их родной земле.

Люди медленно отчаливали от берегов Эрифоса — по словам Медива зима отступала повсеместно, и десятки, если не сотни кораблей, отплывали в родные края ежедневно. Лишь герои оставались в землях Эрнедона — им выпала честь побывать на великом событии, рождении новой династии…

***

Рэгм был полон люда — со всего королевства люди съехались, дабы выразить почтение новому королю. Кто бы мог подумать, что Томас Рассел, мятежник, начавший войну с парой тысяч воинов под командованием, станет королем нового, объединенного королевства? Что бы вы не сказали, именно Томаса сейчас облачали в одежды, сшитые лучшими портными в Эрнедоне, причесывали и умывали так, что юноша не раз пошутил о том, что от блеска его кожи зрение потеряет не один гость.

Когда его наконец-то нарядили, Томас вздохнул и, поднявшись со стула и встав перед зеркалом, стал любоваться на то, что из него сделали слуги. Было лучше, чем он мог себе представить — всё сидело наилучшим образом. Парадный плащ, расшитый гербом Расселов, совсем чуть-чуть касался земли, а массивные на вид, черные сапоги на самом Томасе казались неимоверно приятными, да и нога в них лежала, как надо.

— Томас, все уже готовы, — хриплым голосом проговорил Мейс, одним глазком заглянув в комнату, в которой Томаса готовили к коронации.

— Учитель… — обернулся парень. — Я волнуюсь, боюсь…

— Верно, плох тот король, который не боится ничего, — мудро разъяснил старик, как вдруг Томас, полный чувства страха и радости одновременно, бросился в объятия к своему учителю.

— Спасибо, именно благодаря вам я стал тем, кто я есть, — тепло проговорил Томас, разжав свои крепкие объятия.

— Иди, Томас. Сегодня твой самый важный день в жизни, — спокойно закончил Мейс, взглядом проводив своего ученика до дверей.