Хроники долины

Нет, договор на аренду был выполнен целиком и полностью - уж в этих-то делах Тоник был подкован. Тут дело принципа: до последней минуты оплаченного периода квартира остается за ним. Никаких уступок и снисхождений! И сейчас полностью отстоял свои права и даже больше.

Хозяйский пылесос был вынесен в машину заранее. Хозяйке Тоник сказал что понятия не имеет о каком-то там пылесосе. Доверчивая хозяйка опрометчиво зачла "страховые" как квартплату за последний месяц и квартиросъемщик ничем не рисковал. Теперь приобретенный бытовой аппарат стоял на заднем сидении машины и пачкал обивку. Видимо, придется выбросить - это позор, а не бытовая техника. Но взять - дело принципа!

Тоник глянул сквозь стекло на трофей и слегка улыбнулся. Будет знать, дура, как приличных жильцов выгонять.

Все же было обидно. Только обжился, купил широкую стильную кровать и опять переезд. В новой съемной квартире черное лакированное ложе смотрелось как-то не так. Да и квартиру пришлось снимать не в Центральном округе, а рядом. Не престижно, но что делать - кризис.

В вопросах престижа Тоник разбирался тонко. Основа основ: как одет, как пахнешь, куда пригласишь нового знакомого. Уже не первый год делая карьеру в Москве, молодой, перспективный специалист точно знал - прокол во внешнем виде и манерах недопустим. Особенно если начинаешь с "низкого старта".

Тоник уже давно запретил себе вспоминать о первородном грехе провинциальности. Да, по паспорту он все еще оставался Астраухом Антоном Борисовичем, уроженцем города Молодечно. Но что это за имя и что за место вступления в жизнь?! Невыносимо! Замена фамилии стояла в бизнес-плане молодого специалиста, но на переоформление требовалось накопить денег. А пока он оставался для друзей и знакомых просто Тошенькой, а лучше Тоником. И современно, и космополитично.

Антон считал себя прогрессивным европейским метросексуалом. Актуальность и мода требовала немалых жертв. Одинокому молодому человеку приятной наружности не так-то просто устроиться в этой жизни. Особенно когда юность проходит, лицо и кожа неумолимо грубеют. Но Тоник знал, что успеет, не упустит свой шанс. Никогда и ни за что не упустит! Вообще-то его не привлекали мужчины. Атавистическая тяга к светловолосым дамам строго полу-рубенсовских параметров все еще искушала молодого человека. Но он знал, что через женщин карьеру сделать гораздо сложнее. Куда разумнее искать удачного бой-френда и покровителя.

Тошенька искал, находил, терял и находил снова. Он был упорен и мил, улыбчив и обаятелен. Главное не пропустить момент и настоящую - Свою! - добычу.

Тоник вздохнул, озирая залитую тусклым светом стоянку. Следовало сесть за руль и ехать на новую нелюбимую квартиру.

Он не любил Москву с искренней ненавистью будущего настоящего европейца. Город, в котором легко зарабатывать деньги, в котором много ночных клубов и богатых мужчин, и в котором решительно невозможно быть счастливым. Он уедет отсюда! Непременно уедет! К ласковому солнцу и мурлыканью прибоя, к чистым небесам, и крупным оливкам в мартини. К вечной истоме и неге. Как-то на Новый год ему подарили огромный пазл: вилла с воздушными арками и огромным розарием, пониже бухта с пенным прибоем, белоснежная яхта. Тоник собирал картину неспешно и сладостно - каждый мазок картонного рая наполнял молодого человека возбуждением и едва сдерживаемым экстазом. Туда! На Корсику и Сицилию, в Италию! Прованс, Монако, солнечная Нормандия! Он грезил Средиземноморьем, пусть слегка путаясь в географии, но точно зная, что душой и астральным телом он родом именно с тех чудесных берегов. Порой он с волнением отмечал в себе нечто ахейское, практически византийское, и был готов согласиться даже на Грецию. С определенными оговорками, разумеется.

Но его возили в бюджетную Турцию, пивную Чехию и утомительную Черногорию. Но как же Рим, Генуя, Карфаген и прочая истинная Италия?! С ее историческим многовековым достоинством, властными цезарями и консулами, страстными ретиариями, украшенными очаровательными золотыми рыбками на шлемах, с красавцами-бестиариями, с баснословно богатыми латифундистами, высокомерными, но немыслимо щедрыми и очаровательно распущенными сенаторами и ликторами... Колизей и Нерон, трибуны и тибрские бани, луперкалии и лупанарии! Все эти красивые слова звучали тонкой мелодией, пусть утерянной навсегда, но готовой возродиться в новом современном качестве для одного милого и умного молодого человека. Несколько раз Тонику снилось, как он сидит у ног крупного мужчины, укутанного в бело-пурпурную тогу, пахнущую розовым маслом, дорогим вином и почему-то чуть-чуть анашой. А дальше все пойдет естественно и гладко: вилла, мраморный бассейн, беззвучная невольничья прислуга... И личный счет в банке, о размере которого говорят лишь почтительным шепотом.