Хроники Единорога. Охота

"Опелю" удалось повернуть где-то на семьдесят, если не восемьдесят градусов, прежде чем врезаться в бок величественно движущегося "вольво". Поначалу крылом он врезался в пространство между передним колесом и пассажирской дверью, после чего с разгону прижался по всей дине к темно-синему кузову. Рывок, сопровождающий удар, был резким, но не таким сильным, как ожидал Лис. Скрежет сминаемого металла на момент заглушил вопли полицейских, даже выстрелы боковых воздушных подушек безопасности по сравнению с ним прозвучали исключительно глухо. А потом сделалось тихо. Машины разделились. Подавившиеся двигатели перестали работать, охрипшие мужчины замолкли...

Патрульный автомобиль проехал несколько метров параллельно с "вольво", потом правым передним колесом ударился в высокий бордюр, подскочил, бросив пассажиров под потолок, и остановился на столбе световой сигнализации. Второй участник столкновения медленно катился дальше, широкой дугой проехал по пешеходному переходу и остановился далеко за ними, передним бампером опираясь о высокий бордюр.

- Господи Иисусе и Дева Мария, - охнул Киевский и быстро перекрестился. Машину он покинул первым. Парни из эскорта последовали за ним, к счастью, задние двери слева, после нескольких сильных рывков удалось открыть; только Скожиньскому не повезло, как коллегам. Ему пришлось вылезать на другую сторону через широкую консоль с закрепленным на ней дробовиком и рычагом смены скоростей. Передняя часть корпуса была повреждена сильнее всего как раз со стороны водителя, столбик слегка согнулся, а двери, вжатые на добрые пять сантиметров вовнутрь кабины, заклинило на все сто.

Мундек, ключом, который он отобрал у одного из мусоров сразу же после столкновения, спокойно открыл наручники и вышел из разбитой машины. Он вытащил из кармана сигареты и сошел с мостовой прямиком в небольшую группу зевак, стоявших за низкой металлической оградкой; попросил прикурить у мужчины в рваном тренировочном костюме, от которого на несколько метров несло пивом, и встал рядом с ним, в первом ряду увеличивающейся толпы. Долгое время он наблюдал за набожным молчанием Скожиньского, который осматривал повреждения автомобиля, как будто бы до сих пор не верил, что его блестящая служебная игрушечка сейчас представляет собой только кучу лома, после чего перенес взгляд на "вольво", возле которого остальная троица выступала на ни в чем не повинную тетеньку, пугая ее, попеременно, то своими бляхами, то оружием.

- Псы, - ни с того, ни с сего бросил мужик в тренировочном костюме, а на его небритом, пропитом лице появилось выражение глубочайшего презрения.

   

- И что это за сборище?

Филипп склонился к лобовому стеклу машины, увидев приличную пробку перед перекрестком.

- Авария, пан аспирант, - сообщил водитель и включил мигалку, чтобы съехать на правую полосу, с которой можно было свернуть на улицу Войска Польского. Сейчас же они замедлили, как и все остальные водители перед ними. Чертова привычка, подумал аспирант, чуть ли не каждый паяц за рулем обязан притормозить, проезжая мимо места аварии, даже если находится на другой полосе движенияЮ лишь бы только наглядеться на свежую кровь, разбросанные кишки и обломки машин.

Новенькое "вольво Эйч80" стояло поперек улицы, касаясь бампером бордюра. С этой стороны никаких повреждений видно не было. Низенькая, засушенная, зато неплохо ухоженная старушка, наверняка участница столкновения, размахивала руками, ежесекундно хватаясь за голову. Рядом с ней Филипп заметил мускулистую фигуру высокого толстяка, чертовски похожего на Щепочку...

- Блин, это наши!

Водитель затормозил в тот самый момент, когда Дзик открывал рот, чтобы попросить развернуть.

Аспирант не стал ждать, открыл дверь и вышел из патрульной машины прямиком на улицу. Бегом он двинулся между стоящими на красном сигнале светофора автомобилями, перескочил через узкую полосу зелени и чуть ли не влетел под поржавевшую "сьерру", которая протиснулась по бордюру за задним бампером "вольво" и таким образом вырвалась из пробки.

- Баран! – рявкнул Филипп в сторону железяки, удалявшейся теперь в туче синего дыма.

- Пан аспирант, - Киевский вытянулся перед начальником словно на параде, - докладываю, что...

Дзик с безразличием прошел мимо него, равно как и мимо потерявшей голову старушки, и бросил взгляд на "опель". Скожиньский как раз пытался сунуть голову между разбитым ободом и погнутой колесной аркой. Но не это обратило на себя взгляд аспиранта. Тот факт, что водитель пытается столь изысканно покончить с собой на глазах толпы, был ничем по сравнению с видом пустой машины.

- Где он?! – рявкнул Филипп, указывая на разбитый автомобиль.

- Сза... – Щепочка уже успел поравняться с начальником, он как раз поднимал руку, чтобы показать, где оставили мужчину в наручниках, когда до него дошло, что патрульная машина абсолютно пуста. – Так ведь Рацевич приковал его к штанге... – охнул вспотевший постовой. – Я же только что его видел. Лукаш, Томек, вы же должны были следить за сукиным сыном! – крикнул он ссорящимся с бабкой полицейским.