Хроники Элении

Вскоре ладья пристала к берегу, и белая лань проводила Спархока к шатру, в котором он сразу улегся спать, и тотчас же им овладела странная дремота.

— Помни меня, — проговорила белоснежная лань, мягко ткнувшись своим влажным носом в его щеку.

— Я всегда буду помнить о тебе, — пообещал он, — с любовью и радостью, ибо нежнейшее твое присутствие несет облегчение и покой моей истерзанной душе.

И проговорив эти слова, Спархок снова погрузился в сон.

А когда он проснулся, то оказался вновь в ужасном мире черного песка и леденящего холода, где ветры вздымали вверх огромные облака пыли, что порой несла с собой запах мертвечины. Пыль набивалась Спархоку в волосы и стерла ему кожу под одеждой. Но все же не это разбудило его, а слабое металлическое позвякивание, как будто кто-то постукивал небольшим молоточком по звонкой стали.

Несмотря на все волнения и беспокойства, что принес им вчерашний день, Спархок чувствовал себя бодрым и отдохнувшим и в ладу со всем миром. Он потянулся и выбрался из палатки. Стук молоточка прекратился, и к Спархоку, поднимая ногами кучи пыли, подошел Кьюрик. Он что-то нес с собою в руке.

— Ну что ты скажешь вот об этом? — спросил Кьюрик и протянул Спархоку новое убежище для Беллиома, сплетенное из стальных колечек. — Возможно, этот стальной мешочек охранит нас от самоцвета… Во всяком случае, это лучшее, что я мог смастерить сейчас, милорд. В моем распоряжении было слишком мало стали.

Спархок взял у Кьюрика мешочек и пристально посмотрел на своего оруженосца.

— И ты?.. — спросил он. — И ты тоже видел этот сон?

Кьюрик кивнул.

— Я уже говорил об этом с Сефренией, — сказал он. — Нам всем снился один и тот же сон — хотя это был не совсем сон. Сефрения попыталась мне все объяснить, но потом махнула на это рукой. — Он помолчал, а потом добавил. — Прости, Спархок. Я сомневался в тебе. Но вся эта наша затея казалась такой бесполезной и безнадежной…

— В этом были виноваты Тролли-Боги, Кьюрик, так что не упрекай себя. Давай-ка лучше переложим Беллиом в его новое стальное жилище, чтобы он не натворил новых бед.

Спархок достал холщовый мешочек, в котором до сих пор хранил цветок-гемму, и стал развязывать стягивающую его веревку.

— Может быть лучше оставить его и в этом мешочке тоже? — спросил Кьюрик.

— Возможно, в нем было бы удобнее переложить Беллиом в сплетенный тобой стальной мешочек, но мне может в скором времени понадобиться очень быстро извлечь его оттуда на свет белый. И узлы мне будут только помехой, когда я спиной буду уже ощущать дыхание Азеша.

— Да, пожалуй, ты прав.

Спархок взял в обе руки Сапфирную Розу и поднял ее так, что она оказалась на уровне его лица.

— Голубая Роза! — произнес он на языке троллей. — Я Спархок Эленийский. Ты ведь знаешь меня?

Роза угрюмо мерцала ему в ответ.

— Ты признаешь мою власть над тобой?

Роза потемнела, и Спархок ощутил огромную волну ненависти, что исходила из глубины этих ажурных лепестков.

Тогда Спархок осторожно дотянулся большим пальцем правой руки до кольца и повернул его камнем внутрь. А затем он прикоснулся кольцом к самоцвету, но уже не его оправой, как делал раньше, а кроваво-красным рубином, и сильно надавил им на Сапфирную Розу.

Из глубины Беллиома вырвался пронзительный крик, и Спархок почувствовал как каменный цветок корчиться и извивается, точно змея, в его руках. Рыцарь немного ослабил давление.

— Я рад, что мы понимаем друг друга, — проговорил он. — Держи сетку открытой, Кьюрик.

Сопротивления не последовало, и самоцвет, казалось, даже с радостным нетерпением поспешил оказаться в своей новой стальной темнице.

— Ловко проделано, — восхищенно произнес Кьюрик, в то время как Спархок сцепил края стального мешочка металлической проволокой.

— Стоило поумерить спесь этой диковинке, — усмехнулся Спархок. — Остальные уже проснулись?

— Да, — кивнул Кьюрик. — Собрались все там, вокруг костра. Ты бы, Спархок, пошел к ним и даровал всеобщее прощение. Иначе, боюсь, тебе придется все утро выслушивать извинения. Особенно будь внимателен и осторожен с Бевьером. Он и так уже с первыми лучами солнца погрузился в молитвы. Вероятно, он гораздо дольше других будет изъясняться о том, как он перед тобой виноват.

— Бевьер — все же хороший малый, Кьюрик.

— Конечно, в этом-то и проблема.

— Циник.

Кьюрик усмехнулся ему.

Пока они двое пересекали лагерь, Кьюрик взглянул на небо.

— Ветер утих, — заметил он. — И пыль, кажется, улеглась. Ты не думаешь, что… — Он не закончил фразы.

— Возможно, — откликнулся Спархок. — По крайней мере, очень на то похоже. Но мы, кажется, уже пришли. — Они с Кьюриком подошли к костру, где собрались уже все остальные, и Спархок прокашлялся. — Что за чудная ночь сегодня была у нас с вами, друзья, — спокойно проговорил он. — Я так привязался к этой маленькой белоснежной лани, хоть у нее такой холодный и влажный нос.

Все рассмеялись, но напряженным смехом.