Хроники Эвернесса

На мгновение ему показалось, будто Гален парит в воздухе. Сотканные из серебристого света рыцари в доспехах стоят по бокам от него в каком-то громадном присутственном зале, выстроенном из лунного света и теней. Бледную крышу зала с вырезанными изображениями полумесяцев и многолучевых звезд поддерживают могучие серебряные колонны, а широкие окна и балконы выходят на бескрайнее бурное море, океан из теней и серебряных волн. Среди них лишь Гален, полностью одетый, спящий головой к У илу на кровати с пологом, был окрашен в живые цвета.

Затем Рэнсом сообразил, что смотрит в зеркало, которое раньше висело на обратной стороне дверцы чулана, а теперь поставлено над Галеновой кроватью и покрыто линиями и штриховкой, сделанными каким-то белым карандашом. Это был искусный сложный рисунок с безупречной перспективой, словно концептуальный план архитектора. Гален лежал на подушках поверх постели, головой к двери. Глаза закрыты, руки скрещены, так что его отражение полностью вписывалось в парящую над ним в зеркале кровать с пологом.

Однако на одно странное мгновение Уила посетила уверенность, что фигура на кровати перед ним – отражение, а фигура на кровати с пологом – настоящая.

Гален открыл глаза.

IV

Уил отпрянул, напуганный выражением неподвижного лица Галена. Юноша не произнес ни слова, но смотрел на него с холодным величественным презрением, выходящим за пределы обыкновенной ненависти.

Рэнсом спасовал под этим взглядом, но не мог позволить себе отступить молча. Он выпрямился и скроил дружелюбную гримасу.

– Привет, парень! Чувствуем себя лучше? Спорю, что так.

Гален не шевельнул ни единым мускулом, но его холодные глаза пронзили глаза Уила.

– Послушай, сынок, ты же знаешь, я не имел в виду ничего такого, когда говорил там за ужином, верно же? Это была шутка. Ну, не понимает твой батя шуток…

Молчание.

– Эй, ха-ха, классный рисунок. Я и не знал, что ты так умеешь. Похоже на комнату в доме у твоего дедушки. Знаешь, на одну из тех нелепых старомодных комнат…

– Это покой Срединного Сна во владениях Гермеса Вестника, под Козерогом, в северном крыле Эвернесса, Высокого дома. Тебе не следует отзываться о нем дурно перед любым его изображением. Все подобные изображения имеют силу. Видит мир, клятва обязывает меня наказывать тех, кто бесчестит мой дом, и я держу слово. – И он снова погрузился в спокойное мрачное молчание.

– Эй, приятель. Я хочу сказать, что я сожалею.

– Я принимаю твои извинения. Я сам решу, какая вира удовлетворит меня, и сам выберу время.

Уила не отпускало странное ощущение, будто Гален разговаривает с кем-то другим. Он понял, что пацан окончательно спятил – пребывание в больнице сорвало его с катушек. Это принесло Рэнсому удовольствие и облегчение: теперь он наконец сумеет заставить Эмили отправить парня в учреждение, где ему самое место.

Поэтому его улыбка сделалась острой и жесткой, самообладание восстановилось, и он положил ладонь на дверную ручку.

– Гален, я и правда не хотел будить тебя, мальчик. Извини.

– Я снова принимаю твои извинения. Вторую виру получу я, когда пожелаю, мир свидетель.

– Ага, гм. Но я не думаю, что ты действительно мог так быстро заснуть. Хотел бы я уметь вырубаться с такой скоростью. Тебе что-то снилось…

– Я исполню твое желание!

И юноша дугой выпрыгнул из кровати. Он шагнул вперед и взял отчима за локоть с удивительно крепкой для своих лет хваткой. Немигающий взгляд Галена не отрывался от взгляда У ила.

– Эй, что…

Рэнсома подтащили в квадрат лунного света, падающего сквозь окно. Его пасынок нарисовал на стекле белым карандашом пятиконечную звезду; пятиугольная тень упала на грудь и лицо Уила.

– Смотри на луну, – негромко и властно произнес Гален, указывая туда, где над тенистыми деревьями, в самом центре пяти линий пентаграммы, висела полная луна. – Видишь ее?

– Да… – пробормотал Уил, и глаза у него сделались круглые и пустые.

– Ее тайное имя – Сулва, и она царица ночной магии, снов, иллюзий и порождений тени. Ты никогда не дивился ее стерильности, ее бесплодным, лишенным воздуха пепельным равнинам, ее морям из замерзшей лавы и шлака? Какой грех совершили Адам и Ева этого бледного мира, если он наказан еще более сурово, чем наш собственный? Даже свет, отраженный от ее холодного лица, несет безумие. Насколько хуже бродить по ее безжизненным степям и гранитным пикам? Однако я летал туда на бурном ветре, чтобы ценой неимоверных усилий вырвать у черных хозяев Ухнумана, которым служат слепые, пять тайных имен, что управляют малыми снами. Смотри на эту пентаграмму! Это врата в малые сны. Вот пять имен!

Гален указывал по очереди на каждый из углов звезды, чьи белые линии, казалось, светились и дрожали от лунного света, в который всматривался Уил.