Хроники Фаарда. Две Души

Со временем он научился скрывать присутствие песка после удара и многие начали думать, что у него кожа словно непробиваемый панцирь черепахи. Так он получил прозвище Броневик. И даже в тот день, когда на него напали, стихия снова предоставила шанс на выживание. Присмотревшись к ядру, Лидас увидел пробоину в многограннике, из которой потихоньку сочилась чакра. Но самым удивительным оказалось то, что чакра не растворялась, как обычно, а собиралась в его теле, создавая резервный сосуд. Будто сама стихия Земли решила действовать иначе, превращая Лидаса в накопитель чакры. Это одновременно радовало и пугало его: казалось, что стихия в его теле живёт своей жизнью.

Резкая головная боль снова пронзила адепта, выплеснув частичку новой порции памяти. Он вспомнил третий день своего похищения, когда накопилось достаточно чакры для использование техники. Но он не знал куда её применить. Драться с «Жалом скорпиона» в его нынешнем состоянии — самоубийству. Попробовать сбежать, так тут всё под надзором теней. Он, даже выбравшись в туалет чувствовал на себе, как минимум три захвата теней. Судьба сама подвернула ему случай.

К вечеру третьего дня пути он услышал знакомые голоса. Это были пограничные постовые. Они пересекали границу Ватора и Зарии. Гнусавый голос начальника поста он хорошо знал. Лидас не раз пересекал эту границу, и главный хмырь поста, под разными предлогами всегда хотел урвать лишнюю серебряную монету. А в последнее время обнаглел до золотого. Пока скинаки разбирались с назойливыми стражниками, Лидас запустил своих поисковых крыс. Это было рискованно, ведь теневые техники легко могли заметить песчаных грызунов, выпрыгивающих из-под днища кареты. Но кто станет постоянно поддерживать технику, чтобы контролировать адепта, лишенного чакры? А чтобы скрутить тенью внезапно взбесившегося человека, им хватит и секунду. Истратив всю чакру до капли, Лидас улегся с улыбкой на лице. Одна из крыс всё-таки, добралась до почтовой будки, рассыпавшись на столе почтальона гербом Ликарда и посланием.

Голову снова прострелило болью. Лидас потрогал рану на голове. Кровь уже засохла, и рана перешла к стадии заживления. Регенерация адептов была в десятки раз выше, чем у обычных людей. Чем сложнее становились техники, тем крепче было тело адепта. Вместе с отступающей болью вернулись и недостающие части памяти. Лидас прильнул к щели. Было утро. Значит, это произошло вчера в полдень. Он, съев чёрствый, но такой вкусный кусок хлеба, сёл в медитацию, как это делал и в остальные дни заключения в этом ящике. Звуки вокруг начали отдаляться и тут едва слышный свист после крика птиц заставил его подскочить и хорошенько приложиться головой о потолок. Сверху посыпались угрозы от скинаков, что ещё одна такая выходка, и он будет лежать связанный, как ишак. Лидас понимал, что это не просто слова. Эти убийцы слов на ветер не пускают, но сейчас надо было любым способом выбраться из ящика — скорее всего это был его последний шанс на спасение.

Особый свист, похожий на дуновение ветра меж деревьев, назывался сигналом Мираса — в честь создателя ряда секретных сигналов для особых случаев. О них знали только ловцы и гвардия магистра Ликарда. Чтобы такой сигнал можно было уловить в шуме окружающей среды, он всегда следовал после крика какого-то животного или птицы. В данный момент это были поисковые птицы адепта воздуха. Три полупрозрачные птицы Мираса сейчас где-то в небе ждут отклика Лидаса. Слух снова уловил сигнал, но теперь совсем на грани слуха. Птицы Мираса удаляются. Значит скоро будет повторный пролет над этой местностью, а потом адепт воздуха сменит направление поиска. Он должен выбраться из ящика.

— Эй там наверху. Слабо справиться с мной без техник, на руках? — спросил адепт и хрустнул костяшками пальцев. — Знаменитые убийцы из «Жала скорпиона» против ловца Ликарда.

— Ещё слово — и я отрежу тебе язык, — прозвучало сверху.

— Зассали? Боитесь по одному? Да я один вас всех голыми руками выверну в бараний рог, — медленно, почти шёпотом, произнёс Лидас. Он знал, что похитители его слышат.

— Остановись, — спустя пару минут раздалось сверху, и карета встала. Одна из стенок его ящика открылась. — Выходи.

Лидас выбрался наружу. Свежий воздух наполнил его лёгкие, яркое солнце ласкало лицо, на мгновение ослепив и заставив прищуриться. Когда у человека отнимают свободу, даже обыденные вещи становятся прекрасными. Он стоял на лесной опушке, окружённой деревьями со всех сторон, словно забором. Напротив него стоял темнокожий парень, на вид — молодой. Видимо, недавно присоединился к отряду, потому что ведь даже количество символов, вытатуированных на его лице, было заметно меньше, чем у остальных. Решили проверить новичка.

— Ну давай, покажи, на что способна шавка Ликарда. — произнёс он и, резко сократив расстоянии, нанёс удар в голову.