Хроники Фрая

Полагаю, в смысле карьеры участие в «Прямом эфире по субботам» было правильным ходом. Шоу смотрела большая аудитория, и, как правило, все в нем шло хорошо. Особенный успех принесло оно Бену, который начал с регулярных появлений в шоу, а закончил постоянным присутствием. Первые слова, которые он каждый раз произносил: «Мое имя — Бен Элтон, добрый вечер!» — стали почти рекламным лозунгом шоу и оставались таковым до тех пор, пока Гарри и Пол, устав от ставшего крайне популярным Ставроса, не изобрели для Гарри нового персонажа. Они придумали препротивного, горластого лондонского штукатура, который размахивал перед публикой пачкой бабок и с ликующим, восторженным бахвальством орал, представляясь публике: «Шик-Модерн!» Он выглядел символом второго акта тэтчеровской пьесы, эры материализма, алчности и презрения к оставшимся позади. Как и в случае созданного Джонни Спейтом и Уорреном Митчеллом Альфа Гарнетта, большая часть аудитории оказалась либо глухой к сатирическому посылу Пола и Гарри, либо предпочла игнорировать таковой. В итоге Шик-Модерн обратился едва ли не в народного героя.

Бен, Гарри, Хью и я обзавелись обыкновением заходить после окончания записи шоу в ковент-гарденский клуб «Занзибар», обычно приглашая составить нам компанию кого-нибудь из участвовавших на той неделе в шоу комиков либо музыкантов.

В один из вечеров, сидя в тесноте на полукруглой банкетке, я получил возможность понаблюдать за романтической и поэтической техникой совращения, которой пользовался Робби Колтрейн. Он взял ладонь сидевшей рядом с ним девушки и сказал:

— Какие у вас изящные, деликатные руки.

— Спасибо, — ответила девушка.

— Люблю женщин с маленькими ладошками.

— Правда?

— Правда. Мой член кажется в них таким длинным.

В «Занзибаре» было не протолкнуться от людей из средств массовой информации. Туда часто захаживал Джимми Малвилл. Этот резкий, остроумный, сметливый ливерпулец был в Кембридже, который он покинул в год моего появления там, своего рода легендой. Он поступил в университет, чтобы изучать латынь и древнегреческий, однако никого менее похожего на кембриджского классициста вы не встретили бы за всю вашу жизнь. Если верить слухам, когда Джимми было семнадцать, его отец, докер из Уолтона, как-то вечером, вернувшись домой, сказал сыну:

— Учись хорошо, сынок, и получше сдай экзамены повышенного уровня, потому как я только что был у букмекера и поставил на то, что ты получишь одни пятерки да еще и стипендию Кембриджа. Хорошие деньги могу получить.

— Господи, папа! — потрясенно, как уверяют, воскликнул Джимми. — Сколько же ты поставил?

— Да все, что у нас есть, — ответил папа. — Так что давай, старайся.

Уверяют, что нынешним школьникам экзамены даются куда тяжелее, чем нашему поколению, и, вообще говоря, я не сомневаюсь в том, что это правда, — не думаю, впрочем, что им приходится напрягаться так, как напрягался в тот год Джимми. Ему же требовались только отличные оценки, а к ним еще и стипендия.

История эта слишком хороша, чтобы я рискнул проверить ее подлинность и испытать разочарование, выяснив, что она — вранье либо преувеличение. Зато совершенной истиной является то, что, приехав в 1975-м в «Джезус-колледж», Джимми привез с собой жену. В рабочей среде мужчины нередко женятся до двадцати, однако женатый студент — это большая редкость, и, как молодая миссис Малвилл справлялась с жизнью в Кембридже, я не знаю. В 1977-м Джимми стал президентом «Огней рампы», а ко времени, о котором я сейчас рассказываю, он, вместе со своим кембриджским сверстником Рори Мак-Грасом, сочинял для «Канала-4» комедию «Победа достается храбрым» и играл в ней. В дальнейшем Джимми основал «Хет Трик», первую независимую телекомпанию, прославившуюся такими шоу, как «Почему это именно я должен вам новости сообщать» на телевидении и — прославившуюся несколько меньше — такими, как мое «С вами Дэвид Лэндер» на радио.

«Победа достается храбрым» стала чем-то вроде культового шоу, это благодаря ему возникла эфирная сетка, которую в дальнейшем перенял «Канал-4». Отдающий пивным духом стиль этой комедии не очень близок к тому, что делали мы с Хью, однако для меня проблески гениальности в ее сценарии более чем искупают разухабистость конечного результата. Она подарила миру одну из моих любимейших шуток. Мне всегда нравились анекдоты, соль которых передается всего одним словом.

Шоу почти неизменно завершалось длинной и сложной сценой попойки, снимавшейся единым куском и всего одной камерой. В одной из таких сцен Джимми подходит к Рори и берет со стола банку с пивом. Когда он подносит ее к губам, Рори останавливает его: «Эй, вообще-то я в нее пепел стряхивал». Джимми окидывает его жестким взглядом, произносит: «Круто» — и делает большой глоток.