Хроники Януса

– Было непросто. В сенате есть те, кто связан с торговцами из Тарента, а оттуда идёт дешёвый металл. Мы снизили квоты для наших артелей и увеличили пошлину на их изделия из бронзы. Но нельзя перегибать палку. Мы оставили ту же пошлину на медь.

– Весьма мудро. Весьма мудро, сенатор.

– Внешние связи ведут люди претора Лициния, но в последнее время работы прибавилось. Новые обстоятельства требуют новых решений, а почтенный Лициний не всегда к этому готов.

– Я много раз обращался к нему и всегда находил понимание, – заметил я.

– Это правда, но он стар и ему не уже хватает былой хватки. Ему нужен преемник.

– У сената уже есть на примете тот, кто его сменит? – живо поинтересовался я, ибо для моей работы было крайне важно знать кто будет новым. Претор по внешним делам не просто давал советы – он руководил префектом, которому подчинялась тайная служба Рима.

Сенатор кивнул.

– Да, у нас есть на примете один человек в самом расцвете сил, и у которого могло бы быть большое будущее в политике. Кроме того, он достойный сын отечества.

Эта фраза пробудила ещё больше любопытства во мне. Мне очень хотелось узнать кто будет влиять на мою работу.

– Я буду обязан сенатору, – сказал я, – если он приоткроет для меня завесу тайны и назовёт имя…

Он остановился и повернулся ко мне. В его холодных глазах блеснул огонёк, а губы растянулись в хитрую улыбку.

– Ты не догадываешься?

Я открыл рот…

– Рассмотрение твоей кандидатуры не вызовет долгих споров, – сказал Папирий. – Я имею достаточный вес в сенате. Даже мои недруги, прознав о том, что ты сделал для Рима, не будут возражать. Утверждение в народном собрании пройдет быстро. Риму нужны верные сыны.

Я не верил своим ушам.

– Это награда за твоё усердие, – добавил Папирий.

– Почему я?

– Потому, что ты это заслужил.

Я смотрел на него растерянно, так и не придя в себя от услышанного.

– Но это…просто невозможно, сенатор. Это будет нарушение закона. Мне тридцать пять, а возрастной ценз для претора не меньше сорока.

– Всё это так, – ответил Папирий. – Но, учитывая твои заслуги перед отечеством, сенат сделает исключение.

Он вдруг взял меня за плечи.

– Это высокое доверие, которое сенат оказывает тебе, и это моё личное доверие. Я хочу доверять тебе. Доверять тебе как сыну, понимаешь? – Он испытывающе смотрел мне в глаза. – Что ты скажешь?

Не скрою, я был очень взволнован.

– Это великая честь для меня, но…

– Но?

– Мне нужно подумать.

Он отпустил руки.

– Тебя что-то смущает?

– Да, сенатор. Я думаю о работе, которую я оставлю. Она дело всей моей жизни. И я думаю о тех, кто рядом со мной, и о тех, кого уже рядом нет. И ещё: уходя на такой высокий пост, я боюсь утратить свои навыки…

– Тебя смущает только это?

– Нет, не только. Но это в первую очередь.

Он улыбнулся.

– Не думай, что работа претора будет легче работы старшего советника тайной службы. У Рима есть враги и друзья. Есть враги, которые притворяются друзьями, и наоборот. Твой опыт и знание людей пригодятся тебе. И не думай, что твоя прежняя работа останется без преемника. Рим не оскудел на людей чести.

Я отвёл взгляд, собираясь с мыслями. Наконец повернулся к нему.

– Сенатор, если такое доверие оказано мне, я буду обязан его оправдать…

– Несомненно.

Я подумал, что мог бы согласиться тут же, прямо сейчас, если бы думал лишь о карьере или положении в обществе. Но я не мог этого сделать. Мне нужно решить где я больше принесу пользы: на моём нынешнем или будущем месте… и, повторю, я был взволнован.

– Сенатор, это не вопрос чувства долга, а лишь вопрос оценки себя. Могу я просить дать мне некоторое время на принятие решения?

Папирий смотрел на меня и внимательно изучал моё лицо. Наконец понимающе кивнул.

– Риму не нужны карьеристы и проходимцы. Я даю тебе неделю. После этого ты скажешь мне свой ответ.

***

Когда мы проводили их, Плиния направилась в свою комнату. Проходя по коридору, она заметила фигуру сидящую на корточках и прижавшуюся к колонне.

Подойдя близко, она с удивлением увидела, что это была Деба. Нубийка вздрагивала.

– Что с тобой, милая?

– Мне нехорошо, моя госпожа…

– Ты больна?

– Я не больна, просто я кое-что узнала.

– Что ты узнала?

– Это очень нехорошо, что я узнала…я прошу простить мою госпожу…

Она упала на пол без чувств.

– Малла! – закричала Плиния.

***

Моя жена сидела и плела украшения из цветных нитей. Рядом в бронзовой тарелке лежал серебристый бисер. Плиния искусно плела ожерелья и браслеты и, смею утверждать, они были лучше изделий кустарей продающих это на Виа Сакра, у храма Геркулеса или на Талусе, по два асса за штуку. Моя жена делала это красиво и просто ради удовольствия. Изготовив, она сразу дарила их всем, кого знала. Плетя нити и насаживая бусины, Плиния говорила, что это её успокаивает и приводит мысли в порядок. Помню, когда я вернулся из Египта, где получил ранение, и вошёл в дом, а она вот так же сидела и плела нити. «Когда я останусь вдовой, я смогу этим зарабатывать на хлеб," грустно пошутила она. Мне не понравилась её шутка.