Хроники идиотов (СИ)

А меня не убили. И даже не ты – твои… друзья?.. Твоя «команда», «ячейка», или кто они – но они меня не убили. Только потому, что доверяли тебе. И я обязан им жизнью.

И ты был все время рядом. Я цеплялся за тебя, когда лгал самому себе, и продолжал цепляться, когда не хотел уже ничего. У меня появилось куда идти. Появилось, к кому идти и зачем.

Я почувствовал, что «Я» есть. Что это «Я» живет. Живу.

Ты искал меня рядом во сне – рядом с тобой спать было приятно. Я это почувствовал, еще когда работал под маской Сидзуми. Ты благодарное создание. К тебе по-хорошему – и ты по-хорошему.

Я никогда никому не был нужен – даже себе. И внезапно оказалось, что теперь мир изменился. Ты его изменил. Изменил правила игры.

Я не плакал даже в детстве. Нельзя было, чтобы кто-то это видел, а укрыться было негде. Нельзя, чтобы кто-то видел твои чувства. Я впервые смог, когда произнес вслух под пентоталом то, что всегда скрывал даже от самого себя: мои надежды иллюзорны. Арна никогда не станет той, кого я в ней видел. Потому что она другая. Потому что она безоговорочно и с первого раза поверила в то, что я ее предал. Она не пыталась ничего выяснить. И даже когда правду силой сунули ей под нос – просто не стала ничего предпринимать. Меня много раз пытали, но никогда – так больно.

Меня никогда не интересовали мужчины, и меня никогда не интересовали монстры. Рога, когти, клыки – антураж дешевого ужастика. Скучно.

Но я не замечаю этого, когда смотрю на тебя. Я вижу только того, кто мне неизмеримо дорог – да, черт возьми, мое слабое место все же победило меня, спустя столько лет. Я чем-то дорожу и боюсь это потерять. Я стал легкой добычей.

Я наконец-то смутно понял тех, кого всегда продавал. Может, Юнг прав, и я просто мстил им за то, что у них было то, чего у меня не было никогда?.. Или я просто не понимал, как важно то, чем они дорожат? В любом случае, это уже не важно. Да, кстати, я прекрасно все понимал. Не надо лепить мне нимб и крылья великомученика, жалость мерзкая штука. Я предатель, им и останусь.

Но теперь у меня есть за что держаться, и я чувствую боль в сердце – другую, не такую, как раньше.

Ты дал мне это.

Я черной завистью завидовал слепому телепату – Арна его обожала, больше матери, больше всего на свете, она над Лисом никогда так не тряслась, как над ним. Ни за что! Этого я понять не мог. Почему он? Почему? Чем я хуже?.. Почему она смотрит на него ласково, почему уважает его мнение, почему доверяет ему? Телепату ничего не стоит взломать все кладовые мозга и выпотрошить его, как курицу к праздничному столу. Он может делать то же, что и я, так почему ему она доверяла, а мне – никогда?.. Ненависть разрушительна. Я никого не ненавидел. Его тоже. Невыгодно. Да и чем он виноват…

А теперь мне все равно. Мне стало так легко и свободно, и по-настоящему все равно, что его все любят ни за что – потому что меня любишь ты. И мне этого достаточно.

Очень давно, в сопливом зеленом возрасте, я очень хотел, чтобы меня любили. Потом я уже не требовал так много. Лишь бы я сам мог любить кого-нибудь. Хотя и этого было нельзя.

Я прожил двадцать семь лет, и прожил их отнюдь не праведно. Но только с тобой понял, что такое «заниматься любовью». И, черт возьми, мне плевать, что ты мужчина, и что ты вампир двух тысяч лет, незнамо какого вида. Плевать на хвост, на рога и когти, и все твои шрамы. Я только хочу быть в твоем обществе. Потому, что в нем я могу быть собой – всем, что от меня после меня самого осталось.

И теперь уже я ночью ищу тебя рядом, и просыпаюсь, не находя. Мне неудобно спать без тебя рядом, неуютно, пусто и одиноко. Господи, я наконец-то понял, что такое «одиночество», теперь, когда выбрался из него, как из болота, к тебе. И не желаю лезть обратно.

Я думал всегда, что женюсь по расчету, ради выгоды. Так я и планировал с тобой. Но мой план провалился с треском: я женился по любви. Взаимной. Это я пока даже осознать не в силах.

Я живу в состоянии вечного, не проходящего туманного кайфа – зная, что моя жизнь затрагивает и чужую. Не только твою, но и Лаари. Та же история – я начал с выгоды, с политической позиции, с торопливого желания занять место под солнцем. А теперь я сам не в состоянии себя понять – почему мне приятно его общество, и я не желаю говорить ему обычную успокоительную ложь? Почему мне хочется быть откровенным – настолько, насколько я вообще умею, а я умею плохо. Из рук вон плохо, чтобы не сказать – отвратительно.

У меня был отец, взаимоуважение и ненавязчивая поддержка, никогда не переходящая в родственность. Потому что слабость иметь нельзя. У меня была сестра, подчиненная, слепо обожающая, преданная. Но я отлично знаю, почему она такая. А теперь есть вы. Чужие не-люди, до которых мне не должно было быть никакого дела.

Моя семья. Ближе отца и сестры, дороже их и понятнее. Я хочу проявлять внимание, я хочу стоять на вашей защите – бесплатно. Просто так, потому что вы – это вы. И этого мне пока тоже не понять.

Лис говорит, что так и надо. Черти бы взяли моего врача-психолога.