Хроники Кадуола

Через час они уже подъезжали к Рябистому озеру — растянувшемуся полумесяцем тускловатому водному пространству с плоскими берегами, километров восемь в длину и чуть больше трех километров в ширину. По краям озера преобладала топкая грязь, покрытая, а местами даже утрамбованная бесчисленными следами животных, приходивших к водопою. Кое-где по берегам торчали редкие мрачноватые дымчатые и скелетные деревца; на мелководье росли горчично-желтые тростники с черными метелками. По какому-то капризу природы метрах в пятидесяти от озера рос одинокий высокий дендрон. Вытоптанная площадка под дендроном посерела от пепла бесчисленных костров — это и было стойбище банджей.

Глоуэн и его спутники остановились у площадки под дендроном. «Ну вот и стойбище! — сказал Глоуэн. — Как видите, банджи где-то бродят по своим делам. Колдовские камни находят в зарослях шиповника, чуть подальше от озера, или на дне озера, недалеко от берега. Не спешивайтесь, не опустив шоры!»

Уэйнесс неприязненно смотрела на озеро: «Честно говоря, я предпочитаю не бродить по щиколотку в грязи».

«В таком случае поищи в кустах, но остерегайся шипов. Возьми палку в каждую руку и раздвигай палками ветки. В озере, может быть, не так приятно бродить, но вымыть ноги проще, чем заклеивать пластырем царапины».

«Я, пожалуй, просто посижу и посмотрю».

«Будьте добры, все проверьте свои шоры. Правый рычажок должен быть переведен вперед, и колпачки должны быть плотно надеты на глазные стебли. Майло?»

«Шоры опущены».

«Джулиан?»

«Опущены, опущены — велика наука!»

«Уэйнесс?»

«Опущены».

«У меня тоже».

Без лишних слов Джулиан спрыгнул на землю; Майло последовал его примеру. Глоуэн оставался в седле, озадаченный поведением своего бантера, никак не желавшего успокоиться.

Джулиан прошел перед мордой своего бантера, Альберса. В тот же момент Альберс издал ужасный визг и, рванувшись вперед, ударил Джулиана передними копытами. Глоуэн схватил пистолет; в тот же момент его собственный бантер издал настолько пронзительный вопль, что у Глоуэна буквально заложило уши. Высоко вскинув задние ноги, бантер сбросил Глоуэна на землю. Пуская большие пузыри пены из хобота, бантер ринулся вперед и яростно набросился на Майло, свалив его с ног и с глухим стуком танцуя на нем шестью копытами. Нагнувшись, животное схватило Майло хоботом за шею и одним быстрым движением головы и передней части туловища подбросило его высоко в воздух.

Оглушенный падением, Глоуэн приподнялся на локте и выстрелил в Альберса — тому снесло голову взрывом. Бантер Глоуэна, отвернувшись от Майло, снова вздыбился, стоя на задних ногах, мотая головой и визжа. Глядя сверху вниз на Глоуэна, животное размахивало в воздухе остальными четырьмя ногами, явно исполняя некий торжествующий танец ненависти. Привстав на колено и холодея от страха, Глоуэн выстрелил три раза подряд. Взрывные пули разворотили туловище бантера и оторвали ему голову — пару секунд торс еще стоял на задних ногах, после чего тяжело рухнул.

Всхлипывая и вскрикивая, Уэйнесс хотела спрыгнуть с седла, чтобы подбежать к Майло. Глоуэн закричал: «Не двигайся! Оставайся в седле! Ему уже не поможешь».

Он осторожно приблизился к оставшимся двум бантерам, на которых приехали Майло и Уэйнесс. Шоры надлежащим образом закрывали их глазные стебли; они страстно дрожали, но не могли двигаться, пока ничего не видели.

Глоуэн приказал Уэйнесс: «Держи пистолет наготове, но не слезай!»

Джулиан, с побелевшим лицом, лежал и тихо стонал; его длинные ноги были повернуты под каким-то странным углом. Заметив приближение Глоуэна, он поднял голову и прокричал: «Ты все это подстроил! Все это из-за тебя!»

«Постарайся не двигаться, — ответил Глоуэн. — Я вызову скорую помощь». Глоуэн отошел и нагнулся над телом Майло — тот был очевидно мертв. Спотыкаясь, Глоуэн подбежал к бантеру Уэйнесс, вынул аварийную рацию и вызвал приют.

4

Во время первых поспешных переговоров с Бодвином Вуком Глоуэн успел сообщить только самые существенные факты. Бодвин сразу отправил в приют «Под Бредовой горой» Айзеля Лаверти с группой следователей, после чего позвонил Глоуэну и потребовал более подробного отчета.

«У меня десятки подозрений, — говорил Глоуэн, — но я ни в чем не уверен. Особенно сомнительно поведение Джулиана. Вчера вечером он околачивался в стойлах и болтал с йипами-укротителями о политике. По словам самого Джулиана, во время этого разговора он восхвалял свои доблести и доблести жмотов как защитников угнетенных йипов. Не сомневаюсь, что о нас он говорил как о бесстыдных хартистах и аристократах, готовых при первой возможности тиранить несчастных островитян и сговорившихся выслать всех йипов в туманность Андромеды. Но я не вижу, каким образом он мог бы организовать нападение бантеров — особенно если учитывать тот факт, что он первый спешился и первый подвергся нападению!»

«Может быть, что-то нарушило его планы. Но какими мотивами он мог руководствоваться?»