Хроники Кадуола

Отвернувшись от павильона, Глоуэн с недоумением смотрел на причал. Каково могло быть назначение этой постройки? Может быть, рыбаки-йипы, заплывая слишком далеко, устраивали здесь привал? Глоуэн заметил прикрепленное к причалу, в десяти-двенадцати метрах от берега, странное приспособление: во́рот с навесной стрелой. Устройство это, напоминавшее виселицу, было очевидно предназначено для подъема грузов из лодки на причал — или для погрузки чего-то с причала в лодку.

Глоуэн прошелся до конца причала, прогибавшегося и потрескивавшего под его весом. За проходом между рифами открывался бескрайний пустынный океан. Справа и слева — спокойная лагуна. На берегу — полоса пляжа, огибавшая остров. Внизу — на первый взгляд примерно трехметровые бамбуковые сваи, забитые в дно. Песок пестрел расплывающимися тенями и дрожащим светом, отражавшимся от ряби на поверхности. Глоуэн пристально смотрел вниз, в воду — по спине его пробежали мурашки. Он сделал ужасное открытие; сперва он даже не мог поверить своим глазам.

Нет, ошибки не было: на дне, там, где кончался причал, были разбросаны в нелепом беспорядке человеческие кости. Одни уже почти занесло песком, на других зеленела темная бородка водорослей. Многие кости, однако, лежали обнаженно, не прикрытые ничем, кроме вечно суетящихся теней.

Глоуэн заставил себя рассмотреть кости повнимательнее. Оценить число погребенных здесь людей было трудно. Увеличительные свойства воды искажали пропорции; тем не менее, кости казались небольшими, даже изящными.

Глоуэну показалось, что за ним кто-то наблюдает. Он резко обернулся и пригляделся к берегу. Все было, как раньше — никаких признаков жизни, хотя, конечно, из зарослей терновника за ним могли следить десятки незаметных глаз.

Глоуэн решил, что у него просто пошаливают нервы.

Вернувшись на пляж, он постоял, в размышлении глядя то на причал, то на ворот со стрелой, то на павильон. Новая мысль пришла ему в голову: что, если кто-то видел, как он становился на якорь, а после того, как он ушел с южного пляжа, перебрался на ялике к шлюпу и уплыл? Сердце Глоуэна тяжело застучало — он вовсе не хотел оказаться брошенным на острове Турбен, где нечего было есть, кроме сухопутных крабов, вызывавших несварение желудка, и нечего было пить, кроме морской воды!

Глоуэн стал возвращаться трусцой по пляжу, часто оглядываясь.

Шлюп безмятежно стоял на якоре, никем не тронутый. Состояние, близкое к панике, сразу прошло. Он был один на острове. Тем не менее, былого спокойствия он уже не ощущал — пляж острова Турбен больше нельзя было рассматривать как сонное, располагающее к безделью место, где можно было проваляться на песке несколько дней.

Приближался вечер. Бриз полностью сошел на нет — и океан, и лагуна стали одинаково ровными и глянцевыми. Глоуэн решил вернуться, воспользовавшись утренним бризом. А пока что он спустил ялик в воду и вернулся на шлюп.

Сирена зашла; мрак спустился на остров Турбен. Глоуэн приготовил и съел свой ужин, после чего просидел два часа в кокпите, прислушиваясь к едва уловимым непонятным звукам, доносившимся с берега. В небе пылали созвездия, но сегодня Глоуэн их почти не видел — ум его был занят гораздо более неприятными размышлениями.

Наконец Глоуэн спустился в каюту. Лежа на койке с открытыми глазами, он смотрел в темноту, неспособный контролировать предположения, теснившиеся у него в голове. В конце концов он забылся беспокойным полусном, но то и дело вскакивал, когда ему казалось, что кто-то тихонько причалил к шлюпу и поднимается на борт.

Ночь тянулась безжалостно долго. Лорка и Синг показались из-за острова и поднимались к зениту. Наконец Глоуэн глубоко заснул — настолько глубоко, что наступление дня его не разбудило. Он проснулся, раздраженный, с покрасневшими глазами, когда Сирена уже три часа как сияла в небе.

В кокпите Глоуэн напился горячего чаю и съел миску каши. С севера налетал бриз, достаточно крепкий для возвращения домой — Глоуэну стоило только поднять якорь. Над темно-синим морем возвышались гигантские ярко-белые наковальни кучевых облаков, толпившихся над южным горизонтом. Мир казался безобидным и чистым, а обстоятельства, обнаруженные на северной оконечности острова, представлялись настолько несовместимыми с солнечным синим и белым простором, что Глоуэн почти сомневался в их реальности.

Глоуэн решил еще раз наскоро проверить причал и павильон перед отбытием: вдруг ему удастся найти что-нибудь пропущенное вчера? Спустившись в ялик и включив оба импеллера на полную мощность, он понесся, почти планируя, по огибавшей остров лагуне, преследуемый мечущимися под водой серебристыми стайками фалориалов.

Впереди показался северный проход между рифами. Павильон и причал не изменились со вчерашнего дня. Выехав с разгона на песок, Глоуэн соскочил на пляж с носовым фалинем в руке и привязал ялик к одной из бамбуковых свай.