Хроники Кадуола

Глухой стук, скрип: появилась высокая тень. У правого борта, обращенного к причалу, на палубе стояла грузная широкоплечая фигура. Каким-то чутьем женщина угадала — что-то было не в порядке. При свете звезд она увидела Глоуэна и заметила расширяющийся проем между катамараном и причалом. Со сдавленным криком ярости она одним прыжком вскочила на крышу кабины и бросилась сверху на Глоуэна, широко расставив руки и скрючив пальцы, как когти. Глоуэн попытался отскочить назад, но запутался в вантах, и женщина на него навалилась. Издав нечленораздельный торжествующий возглас, она сдавила ему горло обеими руками.

Ноги Глоуэна подкосились — прижатый лицом к потному животу, он задыхался. «Нет, не может быть! — дико подумал он. — Это не моя судьба!» Резко выпрямив колени, он ударил хозяйку катамарана головой в нижнюю челюсть. Та хрюкнула — ее хватка ослабла. Стараясь ударить ее в лицо, Глоуэн проехался кулаком по маске; маска сдвинулась и закрыла женщине глаза. Она сорвала ее, удерживая шею Глоуэна только одной рукой. В ту же секунду Глоуэн погрузил кухонный нож — по рукоятку — ей в живот. Женщина хрипло вскрикнула от боли и схватилась за ручку ножа. Упираясь одной ногой в низкую крышу кабины, Глоуэн напрягся изо всех сил и, резко выдохнув, толкнул женщину обеими руками в грудь. Пытаясь удержаться на ногах, она натолкнулась щиколоткой на фальшборт и перевалилась через него — спиной в воду. Тяжело дыша, покрасневший и растрепанный, Глоуэн смотрел вниз. Лицо женщины озарилось свечением фалориалов — казалось, у нее мгновенно выросла борода извивающейся серебряной проволоки. На какое-то мгновение Глоуэн взглянул прямо в глаза, смотревшие на него через толщу прозрачной воды и все еще не верившие в столь ужасный конец. Глоуэн увидел на ее широком лбу странную черную метку, какой-то символ: нечто вроде двузубой вилки с короткой рукояткой, причем концы зубьев загибались навстречу друг другу.

Яд фалориалов парализовал женщину — серебряная бахрома теперь росла на всех частях ее тела. Пузырь воздуха вырвался из ее легких; она медленно опустилась на дно.

Глоуэн обернулся к берегу. Звуки борьбы на палубе, замаскированные плеском воды среди свай причала, никого не потревожили.

У Глоуэна дрожали руки, слегка кружилась голова. С преувеличенной осторожностью он спустился в свой ялик. Закрепив один конец каната петлей под головой форштевня катамарана, он привязал другой конец к кольцу за кормой ялика. Включив импеллер, он медленно отбуксировал катамаран по лагуне на юг, туда, где он оставил шлюп.

Привязав буксирный канат к одной из швартовных уток на шлюпе, Глоуэн затащил ялик в люльку на борту и, с катамараном за кормой, направил шлюп к другой стороне острова.

На берегу, у павильона, кто-то наконец заметил отсутствие катамарана. До ушей Глоуэна донеслись далекие тревожные крики — он улыбнулся.

Бдительно следя за поблескивающей по правую руку пеной океанского прибоя, накатывающегося на риф, Глоуэн постепенно продвигался в южном направлении. Там, где линия бледно-белой пены прервалась, Глоуэн нашел проход между рифами. Проскользнув по каналу, он оказался на вольном просторе океана. «Никогда! — говорил он себе. — Никогда я больше не вернусь на проклятый остров Турбен!»

Еще два часа он буксировал катамаран на моторном ходу, после чего поднял паруса, и ветер понес обе лодки на юг.

Глоуэн никак не мог избавиться от ощущения, что к нему пристал потный запах женщины, схватившей его на палубе катамарана. Он разделся догола и хорошенько вымылся. В свежей рубашке и чистых шортах он подкрепился хлебом с сыром и выпил полбутыли вина. После этого он почувствовал себя очень странно, поднялся на палубу и просидел целый час в кокпите.

В конце концов он встрепенулся, взял рифы, проверил буксирный канат, закрепил все снасти, спустился в каюту и сразу заснул.

Утром Глоуэн перебрался на борт катамарана, но не нашел ничего, что позволило бы установить личность женщины, погибшей в лагуне, или шести мужчин в черных колпаках.

Глоуэн перенес с катамарана на шлюп комплект навигационных приборов — не было никакого сомнения, что они были похищены где-то на станции Араминта.

Глоуэн поджег катамаран, отвязал буксирный канат и вернулся на шлюп. Свежий бриз нес его на юго-запад. Вдали, над водой, высоко поднимались языки пламени, то и дело прятавшиеся в клубах черного дыма. Расстояние увеличивалось, и через некоторое время огня уже не было видно — только полоска темного дыма растянулась почти параллельно горизонту.

3