Хроники Кадуола

«Не правда ли? Здесь, в усыпальнице, чувствуется течение времени. В полной тишине мне часто кажется, что я слышу бормотание голосов из далекого будущего, удивленных находкой в толще скалы». Заа отмела эту мысль небрежным движением пальцев: «Но нас это не должно беспокоить. Мы живем здесь и сейчас. Мы существуем! Мы сознаем свое существование! Мы его предопределяем! Мы правим мирами своего воображения, летящими через Вселенную подобно гигантским грохочущим колесницам!»

Немного помолчав, Глоуэн осторожно заметил: «Я удивлен тем, что вы доверили мне столь ценные сведения — особенно то, что касается Зонка и его гробницы».

«Почему нет? Ты же приехал сюда, чтобы получить информацию! Разве не так?»

«Верно. И все же...»

Заа отошла к пьедесталу. Присев на краю, она обернулась к Глоуэну: «И все же?»

«Нет, ничего».

«Садись, или мне придется стоять. Я не могу говорить, повернув голову назад, как сова».

Глоуэн осторожно присел на почтительном расстоянии, уголком глаза наблюдая за ординой. В тусклом свете далекого фонаря ее черты расплывались, придавая лицу причудливое очарование «не от мира сего».

Заа тихо сказала: «Как я упомянула, Лайла убеждена, что ты полон неумеренных, переливающихся через край эротических инстинктов, что от тебя буквально разит похотью».

«Надежды или опасения Лайлы — что бы это ни было — преувеличивают действительность раз в пятьдесят, — отозвался Глоуэн. — Ей вредно так возбуждаться, она становится жертвой своих фантазий. С другой стороны, если она не видит вокруг себя никаких мужчин, кроме отвратительных тварей вроде Мьютиса и Фьюно, я могу понять ее вожделения».

«Фьюно, между прочим, женщина».

«Что? Вы шутите!»

«Ни в малейшей степени».

«Ха! Удивительно, что несчастной Лайле вообще удается не сойти с ума».

«Ты находишь Лайлу сексуально привлекательной?»

Глядя в полумрак подземелья, Глоуэн нахмурился. Ситуация явно становилась чреватой щекотливыми возможностями. Ни в коем случае нельзя забывать о времени! Плок, наверное, уже получил сообщение и безотлагательно займется его вызволением из семинарии.

Тем временем, Заа казалась расслабленной и общительной — может быть, она соблаговолит предоставить ему требуемые сведения. Если он будет вести себя очень любезно, вполне вероятно, что она поддастся на лесть и развяжет язык. Глоуэн поморщился. Спору нет, теперь Заа казалась не столь карикатурным, почти человеческим существом — тем не менее, в ней оставалось что-то зловещее, что-то от скользкой белой рептилии. Двуногая ящерица, подземная саламандра-альбинос с бронзовыми кудряшками! Глоуэн снова поморщился. Нужно было гнать эти мысли — если Заа заподозрит, о чем он думает, она станет не только холодной, но и мстительной.

Весь этот ворох мыслей промчался в голове Глоуэна за какие-нибудь две секунды. О чем бишь она спросила? Находит ли он Лайлу сексуально привлекательной?

Глоуэн сказал: «Я отвечу совершенно откровенно. Как вам известно, мужчины возбуждаются не так, как женщины».

«Никогда не давала себя труда изучать этот вопрос».

«Так оно и есть. В случае Лайлы, серая ряса полностью лишает ее фигуры, а фигура у нее неважнецкая, прямо скажем. Бритая наголо голова не внушает никаких нежных чувств, и я видел трупы с более здоровым цветом кожи. Есть и положительные факторы, конечно: у нее правильные черты лица и красивые глаза. Она грациозна, в ее манерах заметно остаточное тоскливое изящество. Насколько я помню, мое внимание ее не особенно встревожило — напротив, она оживилась».

«По-видимому, новые ощущения беспокоили ее, вызывая одновременно чувство вины и замешательство, причину которых она видит в тебе — хотя, как я теперь понимаю, ее впечатления преувеличены. Так что же получается — ты находишь ее непригожей?»

«Непригожей, натянутой, неподатливой — называйте это, как хотите. Если бы ей позволили отрастить волосы, хорошо одели и дали порезвиться на солнышке, она могла бы показаться более или менее привлекательной».

«Любопытно! Значит, ты считаешь, что она непривлекательна?»

Глоуэн осторожно выбирал слова, стараясь ничем не задеть повелительницу помешанных философов: «Звездолетчики встречают женщин всех мастей. Они говорят, что ночью все кошки серы».

Заа задумчиво кивнула: «Лайла, конечно же, совершенно невинна. До сих пор она вела строгую мономантическую жизнь, ни в чем не отклонявшуюся от принципа единства. По некоторым причинам мы интересовались ее инстинктивной реакцией на близость привлекательного молодого человека, вроде тебя».

«Поэтому вы и назначили ее моей наставницей?»

«Отчасти поэтому».

«Неужели у нее раньше не было никакой возможности общаться с мужчинами?»