Хроники Каторги: Цой жив

Двигаться ночью, почти в слепую, опираясь на максимально напряженные чувства и редкие проблески лунного света - то еще удовольствие. Цой шел то быстрее, то медленнее, иногда, абсолютно уверенный в собственной безопасности, позволял себе ускориться до бега. Периодически останавливался и растворялся в бесчисленном множестве деревьев, скрывавших за непорочно-густой шелестящей листвой ночное небо, и впивался взглядом в окружающий мрак, убеждаясь, что ничего не выскочит из темноты и не сделает его добычей. Благо, хищников, как и людей, ночью одолевал сон, а большинство тех, чьим временем была сама ночь, надежно отпугивала бесья моча. Она сильно облегчала путь. Цой был одним из немногих, если не единственным обладателем этой жидкости, поистине великолепной в своем тошнотворном, противном запахе и пользовался сей хитростью с превеликим удовольствием.

Меж бессчетных стволов деревьев, в сотне метрах от него раздался протяжный вопль. Следом еще один. Крики отчаяния принадлежали двум искателям Черни, которых Цой заметил несколько часов назад. Все это время они шли впереди, не подозревая о его присутствии. Цой замер на полусогнутых ногах, максимально сосредоточившись на звуках, закрыл глаза - даже свыкшиеся с темнотой они могли подвести.

Судя по доносившемуся улюлюканью, двум искателям не посчастливилось наткнуться на самку лунатика. Тварь эта, как уяснил Цой на собственном малоприятном опыте, совершенно не различала запахов. Хотя, наверное, различала, конечно, но как-то по своему, по-лунатьему. Это зачастую ее и губило, но не сейчас. Сейчас лунатище своими длинными, похожими на скрученные ветки костлявыми лапами сгубит двоих человек. Помогать им Цой не стал, хотел, но было поздно. Даже если кто уцелел, раненый на просторах Каторги - все равно что мертвый. А вот убить лунатиху Цой мог, не собирался, но пришлось, - могла осложнить путь до упавшей звезды и допустить подобного он никак не мог.

Закрыл флягу, чтобы случайно не спугнуть тварь ночи, и, воспользовавшись тем, что казавшееся неуклюжим высокое чудище больно увлеклось расправой над искателями, без особого труда обошел со спины. Достал из рюкзака ягоду кровоглаза размером с яблоко, собранную ранее. Их лунатиха любила особенно сильно - ядовитый плод, смертельный для людей, сносил ее напрочь, но не убивал. Наверное, думал Цой, это как упиться гоном до беспамятства. Надрезав ягоду Лялей, швырнул ее под лунатиху; та продолжала играючи вонзать заостренные конечности в искателей, уверенно превращая их в решето. Учуяв любимый аромат ягоды, вмиг забыла про бездыханные тела и ринулась вынюхивать, а найдя, резво проткнула ягоду лапой и слизала широченной пастью, точно с шампура. Мгновение спустя худощавые длинные ноги чудища, непропорциональные коротенькому туловищу покосились. Лунатиха, издавая шипящие звуки, свалилась на землю, ритмично постукивая двумя рядами острых зубов и затряслась, всем телом отстукивая чечетку.

Наступил экстаз.

Цой осторожно подобрался ближе, стараясь не задеть вытянутых конечностей, и хладнокровно вонзил Лялю в продолговатую лобную часть. Бледное тело лунатихи незамедлительно обмякло, погасли фасеточные глазки в овальных глазницах.

Осмотрел убитых мужчин, лунатиха славно развлеклась; на изуродованных, исколотых и окровавленных телах живого места не осталось, а ничего пригодного для использования и подавно. Лунатики одни из немногих тварей Каторги, что убивали без особых причин - убивали просто потому, что могли. А вот мертвая лунатиха еще в состоянии принести пользу, точнее - острые клыки, торчащие из челюстей, сродни сосулькам, свисавшим со свода ледяной пещеры.

Яблоком эфеса Ляли искатель ловко выдолбил из широкой пасти каждый из сорока семи зубов и уложил в рюкзак. Острые продолговатые зубы пригодятся Лису, он делает из них «звезды» - разрывающиеся бомбы.

Нужно спешить - запах крови, разнесенный ветерком, сродни колоколу Баззарра, созывающего жителей на трапезу; быстро привлечет хищников. Теми частями тел, что не съедят обитатели ночи, утром полакомятся охотящиеся при свете дня, но Цой прекрасно понимал - уже через час после его ухода от искателей не останется и следа. Такова их участь. Умираешь, и о кончине твоей начинают задумываться неделю спустя, а через две, если искатели не возвращаются, все окончательно уверяются в их смерти, унося таблички с именами к столбу отмучившихся.