Хроники Хазарского каганата

— Ты что наделал, — кричала Нина, пытаясь остановить кровь, хлеставшую из рваной раны. Она сразу забыла все, чему ее учили, рвала на себе кофточку, чтобы перевязать, потом вспомнила, что есть бинты, бросилась к шкафчику, выкидывая оттуда попадавшиеся под руку коробочки, нашла бинт, споткнулась, поскользнулась на луже крови, упала, подползла на четвереньках к Зауру, понимая, что уже поздно. На полу лежал не ее Заур. На полу лежал совсем чужой человек, такой он был мертвый. Она затряслась. Почему здесь так холодно?

— Вот же ж вы бабы — заполошный народ! — Демис отхлебнул чайку из чашки, щелкнул языком от удовольствия. — Брось ты его. Сядь, чайку попей. Славный у тебя чаек! У нас такой отвар и не изладить. Плюшки-то сама пекла?

Нина никак не могла справиться с дрожью. «Не может этого быть! Этого не может быть! Это все происходит не со мной! Не со мной!»

— Сама посуди, — продолжал дед, размачивая печенье в чашке. Его и так-то было сложно понять, а со сладкой кашицей во рту — вообще. Но Нине было все равно, она вообще ничего не понимала.

— Сама посуди, ты бы к нему бегала, он бы к тебе бегал, а я куда? Только бы вам мешал. А на что вам такая обуза? Вот вы бы и задумали недоброе, глядишь, и грибков каких нехороших мне бы подсунули — и все, Демис, поминай как звали. Оно мне надо? А так мы с тобой вдвоем очень хорошо жить будем. Ты будешь бумажки эти носить ваши, которые на всякие штуки меняют, я буду хозяйство вести. А ежели тебе ночью мужика надо, то можешь не сомневаться, у Демиса сил на пятерых, таких как ты, хватит, не пожалеешь. От меня знаешь, как по молодости бабы выли? Ого-го! И ты запоешь, еще и добавки попросишь!

Он засмеялся и взял еще печенье. «Что он такое говорит?» — пыталась понять Нина, сидя в густой луже рядом с Зауром. «Что он несет? Зачем он убил его? Почему?» Наконец, до нее дошло, о чем говорил дед, спокойно пьющий чай рядом с убитым им человеком. Она вытянула из-за спины пистолет, вспомнила, что надо снять с предохранителя, нашла его глазами, опустила скобочку вниз большим пальцем, перевела взгляд на Демиса. Тот, улыбаясь, тянулся за следующим печеньем.

— Вкусно! — объяснил он Нине.

Она подняла пистолет, стараясь навести его на цель. Рука ходила ходуном, и ствол никак не мог найти Демиса, который сидел от нее в трех метрах. Она вспомнила занятия по стрельбе, придержала правую руку левой. Стало легче, хотя пистолет по-прежнему гулял, как хотел. Потянула спусковой крючок, тот сначала никак не нажимался, а потом как-то сразу легко пошел назад, руку бросило вверх, страшно грохнуло, заложило уши, запахло жженым порохом.

Дед уронил печенье в чай, удивленно посмотрел на Нину.

— Это чего сейчас было? — спросил он.

«Я что, не попала? С трех метров?» — удивилась Нина. Она собралась с духом, снова подняла оружие двумя руками и навела на Демиса.

— Э-э-э, ты что? — он полез за пазуху. Она испугалась, что сейчас он вытащит свой страшный тесак, и, заторопившись, сильно нажала на крючок, который на этот раз пошел легче. Снова грохнуло. Руку опять бросило вверх и в сторону, она чуть не опрокинулась, скользя задом в луже крови. Сначала ей показалось, что она и на этот раз промахнулась. И вообще, все происходило как-то нереально медленно. Тут голова у деда неожиданно лопнула, разлетелась, оставляя на стенах брызги, сразу же зазвенело разбитое стекло окна, и по стенам поползла омерзительная красно-белая жижа.

Нина очень надеялась, что сейчас потеряет сознание. Но когда было надо, мозг отказывался отключаться, такая беда.

Она вытянула липкими руками телефон, оставляя красные пятна на глянцевой панели, набрала номер Гур-Арье. А кому ей было еще звонить?

— Гур, приезжай!

— Что-то случилось? — сурово спросил майор.

— Ага, — с трудом выдавила она и, наконец, заплакала.

Все-таки военный человек действует иначе, чем штатский. Майор не стал выяснять подробностей, просто отключил телефон и через двадцать минут его джип с визгом затормозил у ее подъезда, оставляя на асфальте черные полосы.

Он влетел в квартиру и, естественно, остолбенел. Зато быстро пришел в себя. Нина с облегчением вздохнула: пришел тот, кто сможет за нее решить, что и как надо делать. Гур-Арье попытался выяснить порядок событий, но махнул рукой. «Этот убил этого, а я убила этого» — все было, в общем-то, понятно. Единственную поправку к натюрморту он сделал, полотенцем аккуратненько вытянув у деда из-за пазухи тесак и положив его рядом с телом, которое хоть и без головы, но так и осталось сидеть на стуле.

После этого сел вместе с Ниной ждать полицию.

Дознаватели тоже сначала пытались вытянуть из нее историю, но потом точно так же, как и Гур-Арье махнули рукой: бесполезно. Бравый майор-парашютист на правах сердечного друга девушки выдвинул свою, весьма правдоподобную версию, стараясь повторить несколько раз, чтобы Нина ее запомнила и в дальнейшем придерживалась.