Хроники хвостатых: Ну мы же биджу... (СИ)

Клана. Изуны.

Особенно Изуны, едва не погибшего однажды…

Что-то кольнуло в груди, и мужчина поморщился, наблюдая за тем, как Шио помогает Изуне спуститься по менее крутому склону сбоку от отвесной скалы. Мадара помнил, кому его брат обязан жизнью.

Но тогда что происходит? Мог ли демон завладеть телом спасительницы его брата? А в курсе ли её брат? Впрочем, говорить Кураме рискованно – глава Учиха изначально ему не слишком доверял, нарочно позволив жить ближе.

Коротко поклонившись друг другу уже у подножия скалы – странно, ведь многие были не вежливы теперь с Изуной, пользуясь его слепотой – Шио и брат разошлись в разные стороны. Младший Учиха явно, не торопясь, направлялся в сторону дома.

Вот теперь пора за дело. В первую очередь – вправить мозги Изуне и запретить ему видеться с Шио. Будет спорить, но это ради его же блага.

Быстро уходя по крышам, Мадара уже не услышал короткий вскрик младшей Ёко, которая, не успев уйти далеко и по наитию обернувшись к скале, заметила его мелькнувшую с высоты на ближайшую крышу тень, единственную во всём проклятом клане копну волос и белую искру кланового моно на спине.

Эти люди довели его сестру до слёз уже второй раз за столь короткий срок. В предыдущий раз – своей глупостью и страданиями, теперь – удушающим страхом, который, казалось, никакие асуры не могли вызвать у Шио.* Прибежав домой, младшая Ёко сначала врезалась и вжалась в него, дрожа, но затем вдруг оттолкнула с криком и забилась в угол.

Девушке хотелось исчезнуть. Ей было стыдно, и из горла рвались отчаянные рыдания. Мадара всё видел – и лишь она сама виновата в этом! По вискам било боем барабанов, а за окном сгущались тучи, приглашая темноту в место, которое стало им домом; по стенам висели размашистые рисунки брата – хорошие и так себе: деревья, Коноха, Изуна, Мадара, всё вокруг. Брат как-то упомянул, что это просто способ записи происходящего. Сейчас лёгкие занавески отбрасывали на карандашные штрихи мрачные тени.

Никто и не думал зажечь светильник. Курама подошёл к несчастной и разбитой кицунэ тихо, сел напротив неё и, обхватив ладонями лицо, заставил смотреть на себя.

- Тихо… Успокойся… Всё хорошо.

Кицунэ не был уверен в своих словах, так как Шио хоть и пыталась, но не смогла рассказать ему, что случилось. Мелькало имя Мадары, Изуны, обвинения – причём сестра в чём-то винила себя, и собственное состояние не давало ей говорить внятно.

Однако чтобы ни произошло, он будет рядом. Никто и ничто не причинит вред его любимой сестре: ни люди, ни иные силы. Курама готов был загрызть любого ещё до свершённого преступления, какие бы последствия это ни несло.

Младшая Ёко разглядела эту уверенность в его глазах и зацепилась за неё. Сердце всё ещё старалось куда-то сбежать, но теперь она почти могла его утихомирить. Девушка, чуть поморщившись, сглотнула ком в горле и постаралась, чтобы обросшая льдом отчаяния душа оттаяла и согрелась. Брат терпеливо ждал, поглаживая большими пальцами по скулам и ладонями волосам; был рядом, готовый принять любой ответ. Казалось, даже если бы она убила Хашираму Сенджу или выжгла б полселения вместе с её жителями, Шио могла бы спокойно об этом сказать.

Жаль, что правда была куда хуже.

- Он знает, нии-чан, – шепнула Ёко так нежно и тихо, как никому раньше – даже самому Кураме. – Мадара видел меня, понимаешь?

Старший Ёко коротко вздрогнул.

- Он всё знает, брат мой.

Это было смутное, странное мимолётное желание – стереть с лица земли младшего брата, чтобы этого не сделал кто-то другой, бережно и без боли подарить ему покой и безопасность в вечном сне. Но Мадара отогнал лёгкое касание своего безумия, зародившийся на подкорке его сердца и души давным-давно, когда клинок пронзил сердце друга: не Хаширамы, с ним всё было проще и понятней.

Однако Изуна что-то почувствовал и резко замолк, перестав пытаться выяснять, что произошло и от чего глава Учиха так зол. Младший Учиха мелко шагнул назад от его ледяной ярости и закрылся под непробиваемой бронёй самоконтроля и той выдержки, что неведома воину, но понятна калеке. Мадара не замечал этого раньше за братом и скривился от отвращения; приём отработанный, заперся от него за семью замками.

Рыкнув, мужчина отшвырнул катану, за эфес которой непозволительно долго держался во время своей тирады – крика, и та продырявила бумажную стену веранды. Со звоном упала в соседней комнате, и тишина вернулась. Изуна наверняка слышал острее.

- Что случилось, нии-сама? – тихо спросил младший Учиха, выждав время и дав Мадара немного успокоиться.

В солнечном сплетении потянуло, но, с другой стороны, мужчина понимал, что заслужил. Старший Учиха не имел права повышать так на него голос, как бы недвусмысленно несколько найденных второпях древних свитков – не техники, легенды почти – ни указывали на опасность лисиц-оборотней, повелителей огня. И если в некоторых сказаниях именно лисы могли быть мудры, то женщины-кицунэ обладали не дюжей хитростью и коварным искусством обольстительниц, наводившим мороки на мужчин, чтобы украсть их души.