Хроники хвостатых: Ну мы же биджу... (СИ)

Парень отпустил Хинату. Вспомнив о Ко, девочка смущённо замялась, а ещё щёки порозовели. Ко не обратил на это внимания – свою подопечную он знал лучше, чем её родной отец – и низко поклонился.

- Я должен выразить благодарность от лица всего клана Хьюга. Я не могу выразить, как мы признательны за сохранность старшей дочери и наследницы нашего клана, прошу простить, что не знаю вашего имени…

- Шикаку, – брякнул тануки в растерянности.

Перед ним никогда так не кланялись.

- Ко-сан, не надо… – неуверенно произнесла Хината. Мужчина послушно выпрямился, ощущая, что сделал правильно.

В конце концов, это он, помимо всего прочего, телохранитель Хинаты. Шикаку выполнил его обязанности. Но Ко самому было стыдно: даже будь он женат, то он не завёл бы детей, ещё до рождения обречённых быть с клеймом вторых на лбу. Старшая из дочерей Хиаши стала ему родной.

- Да чего уж там, – пожал плечами Шикаку. – Обычное дело.

Хината улыбнулась уголками губ и ласково посмотрела на Ко.

- Мы друзья, – негромко сказала она.

Шиноби понимающе кивнул.

- Только тихо, ваш брат собирался скоро вернуться.

Ко отвернулся, сделав вид, что никого не видел. В дом двое прошли тихо и более никем не замеченные.

Через большое, выходящее во внутренний двор больницы окно ветер разгонял пыль и запах лекарств в одиночной палате: ещё несколько дней назад состояние раненной было критическим, а сейчас места уже освободились, и не было необходимости подселять кого-либо. Приборы пищали, но в некоторых нужда уже отпала. Лицо пациента кто-то накрыл тряпицей, как у покойного, но худая грудь вздымалась и опускалась ровно; медсёстры пытались убрать это, за что едва сами не оказались больными из-за «охраны».

Дышалось трудно, шумно. Юмия не желала открывать глаза: в них словно песка кто-то насыпал, а нос грел солнечный свет, так что ещё и слепить будет. Но девушка заставила себя. Белая муть затмевала обзор, и только когда взгляд сфокусировался, а мысли стали ровнее, Орочи осознала, что просто её лицо прикрыто белой тканью.

Зато солнце не резало по глазам. Жар его питал и наполнял тело: капли сил стекали с его лучами в каждую клетку мышц, костей и жил. Осознавая и чувствуя себя лучше с каждой секундой – минутой? – Юмия принимала в себя тянущую боль в затянутых бинтами ранах, холодность иглы в правой руке, тяжесть лёгкого одеяла, дерущую сухость во рту и лёгкую солоноватость, соприкосновение с пластиком на лице и сосущую пустоту под грудиной. Последнее ощущение было сродни тому, если б отняли сердце, но без мучений и крови.

Орочи вспомнила – Жнец. Тогда всё ясно.

Значит, её всё же отпустили.

Юмия попробовала пошевелить шеей, напрячь мышцы спины и поясницы. Тело слушалось неохотно – отвыкло, ослабло, но ныло только от усталости. Тихо, в комнате никого нет. Свет падал, насколько она могла определить, слева; Орочи отвернулась направо, убрала тряпицу с лица и некоторое время давала глазам привыкнуть, уставившись в белую стену напротив. Затем медленно села, стянув с себя кислородную маску, потому что не чувствовала в ней нужды. Распущенные волосы тронули плечи.

От смены положения взгляд снова поплыл. С тихим рваным вздохом восьмихвостая опёрлась о постель на левую руку и тут же пожалела об этом, так как плечо ещё не было готово принять вес её тела. От сгиба локтя правой, где вену проткнула игла, тянулась трубка к капельнице. Юмия поморщилась. Неуютно было от осознания, что пока она здесь лежала, в её организм вливали какие-то посторонние вещества, пускай и, возможно, лекарства.

Орочи осмотрела сначала себя: бинты свежие, сухие, значит, кровотечения нет, – затем окружающую обстановку. На стоящем у стены стуле свернулась знакомая фигура; растрёпанные волосы без плена кос занавешивали лицо Сейрам. Прислонившись боком к спинке стула и поджав ноги, Хачи смогла в такой позе уснуть. До этого Юмия её не заметила.

Что ж, хоть что-то в пелене неопределённости и незнания. Но в целом всё равно раздражало.

Сколько дней прошло?

Видел ли кто-то её лицо? Поведут ли её допрашивать?

Бежать необходимо немедленно, или Шио надо, чтобы она побывала на допросе?

Кто жив, а кто отправился в мир духов?

У кровати примостился аккуратно прислонённый длинный свёрток. Девушке не нужно было проверять, что это.

Дверь тихо открылась, Орочи положила пальцы на иглу в своей руке. При удаче сможет попасть в глаз. Шио скользнула в комнату, оглянулась и коротко кивнула, затворяя дверь плотнее. Восьмихвостая убрала пальцы от иглы.

- Жива?

Юмия дёрнула плечом. Бессмысленный вопрос.

- Координация?

Девушка вытянула руку вперёд, согнула-разогнула пальцы. Закрыла глаза, коснулась указательным до кончика носом. Без предупреждения Ёко кинула что-то в её сторону: рука дёрнулась и поймала. Кицунэ удовлетворённо кивнула и притянула к себе второй стул, оседлав его верхом лицом к спинке.

- С врачом говорила. Пару дней будь тихой.

- Не мне надо это говорить…

Шио поняла её и тоже повернулась в сторону Сейрам. Спала Хачи беспробудно.