Хроники крови. Пенталогия (ЛП)

— Тебе бы в гонконгских фильмах сниматься, — медленно произнесла Вики. — В них непременно встречаются похожие пафосные моменты, когда старый наставник проповедует молодому послушнику прописные истины. Надеюсь, я тебя ничем не обидела? Я говорю тебе это, потому что несмотря ни на что мы продолжаем оставаться друзьями. — Не успел он ответить, как женщина добавила: — И вообще… Тебе не кажется, что куда проще было бы доверять мне с самого начала?

— С какого именно?

Ее рот слегка скривился.

— Да с того, как я приехала в Ванкувер!

— Надеюсь, ты не забыла: именно я учил тебя, что вампиры не в состоянии ужиться на одной территории.

— Что еще раз доказывает: иногда и ты можешь ошибаться. — Вики торжествующе усмехнулась и продолжила изучение записи дежурств. — Ну, вот оно. — Она ткнула пальцем в запись. — Девять минут шестого утра. Приходят двое полицейских, вслед за ними — доктор Муи. Она сама показывает им клинику. Затем полицейские уходят. Все ясно. Скорее всего, его куда-то перевезли до приезда полиции.

— Не понимаю, как им удалось…

— Какая разница? Пошли… — Вики отшвырнула журнал и устремилась вперед по коридору. — Вряд ли нам оставили подробные указания, как их найти, но, может, удастся обнаружить какие-нибудь улики. Пройдем-ка еще разок в ту комнату.

В помещении не осталось никаких следов, лишь в воздухе витал слегка ощутимый запах трех мужчин и одной женщины.

— Доктор Муи! — резко произнесла Вики, подойдя к пустой койке.

Фицрой нахмурился, явственно ощутив в голосе подруги предсказание чьей-то неминуемой смерти.

— Что — доктор Муи?

— Без нее снова не обошлось. Это… — Она взмахнула рукой, словно подгоняя к себе воздух. — Это женщина, которая делала Селуччи укол наркотика.

— Ты уверена?

— Более чем. Я всегда запоминаю женщин, которыми он пахнет.

“Пожалуй, я недооценил Селуччи”, — мелькнуло в голове Генри, и он отступил в сторону, пропуская Вики.

— Куда теперь?

— В кабинет доктора Муи!

*

“…И Паркер опять отбивает! Вот это скорость, и какая реакция! Ни у кого больше такой нет. Великолепно!”

Телевизор работал в другой комнате, и Салливан был весь внимание. Выбросив пустую упаковку из-под физиологического раствора, он отпихнул в сторону стойку из-под капельницы. Та накренилась, покачнулась и с грохотом брякнулась на пол. И тут же зрители на стадионе взвыли.

Салливан кинулся поглядеть острый момент, на ходу отпихнув ногой металлическую стойку. Заодно и звук погромче сделал.

— Чему это ты радуешься? — спросил он, возвратившись. — Может, ты фанат “Окленда”?

— Вовсе нет.

“Неужели, — подумал Селуччи, — на лице у меня написано что-то кроме боли?” Иглу из его руки грубо выдернули, повязка на сгибе локтя давила слишком сильно. Он поморщился, когда стадион взорвался новым воплем.

— Тогда что? — Перед рекламой была секундная пауза, а потом телевизор заорал с еще большей силой. Санитар с ворчанием отправился в соседнюю комнату и выключил звук. Вернувшись, он подозрительно оглядел пленника. — А, ясно. Надеялся, что людям помешает телевизор, кто-нибудь сюда заявится и тебя обнаружит. Так? — Он внезапным движением схватил Майка за нос и резко дернул. В носу хрустнуло. — Не держи меня за идиота, понял?

От страшной боли на глазах выступили слезы.

— Мне это и в голову не приходило.

По правде говоря, в этот вечер ему почти ничего на ум не приходило. Голова кружилась, мысли путались. Переливание крови либо снотворное сделали свое дело — соображать было чертовски трудно.

— Так чего ж ты ухмылялся, ублюдок?

Как ни было ему плохо, Селуччи понимал, что у него всего-навсего один источник информации. Пока нет ничего другого, он, по крайней мере, может кое-что разузнать о своем тюремщике. Детектив мотнул головой в сторону миски с бульоном, которая стояла на прикроватном столике.

— Доктор сказала, что ты должен меня покормить.

Щенячьи глаза его мучителя сузились.

— Ну и что?

— Тебе придется либо снова сделать звук погромче — а этим ты рискуешь привлечь внимание, — либо пропустить самые интересные моменты. Так или иначе, я останусь в выигрыше.

— А если я тебя кормить не стану, что тогда?

— Тогда доктор будет очень недовольна.

Этого, конечно, Салливан допустить не мог. Он взял миску и уселся рядом с детективом. Ухмылка его, однако, не сулила ничего хорошего.

— Сам откроешь рот, или мне тебе помочь?

Работая в полиции, Майк Селуччи столь часто сталкивался с чужими страданиями, что успел свыкнуться с неизбежностью смерти. Даже примирился с этой мыслью. Но он никогда не думал, что однажды ему придется бороться за каждый глоток воздуха, давясь супом.

Он все еще кашлял и хватал воздух ртом, когда санитару наконец-то надоело издеваться, и, проворчав: “В сортир отправишься позже”, — тот с силой захлопнул за собой дверь.

Селуччи отчаянно боролся с тошнотой. Даже если он не захлебнется рвотными массами, лежать в их луже тоже никакой охоты не было: сейчас последнее его пугало не меньше первого. Глубоко дыша — каждый следующий вдох глубже предыдущего, — ему наконец удалось побороть тошноту.