Хроники Ламмеры: Шёлковая Песнь

— Всё-всё! Я поняла! Кхм… С чего начать… — Мариам с серьёзным выражением лица крутила в голове каждый кусочек воспоминания, что-либо говорящий о ней. Но одна мысль не давала покоя и одновременно раздражала, словно кровоточащие дёсны; и смерть Дурона оказалась в них иглой, вошедшей в плоть и принуждающей дотрагиваться до раны, ковырять ногтем и жаждать почесать её изнутри, только бы перестала выть! — Я убивала неверных секты Вива-Сиентум пачками, а остальных обманом и манипуляциями принуждала присоединиться и отдать жизнь за главу. — медленно и с невыносимой тяжестью сказала Мариам, но этого было недостаточно: рана уже загноилась и ещё продолжала чесаться, принося за собой только боль — горячую и нервную, она не оставит в покое.

— Что? Нет, это же бред какой-то. Ты мне опять врешь!

— Это чистая правда. Я скрывалась на вашем корабле, когда спасалась бегством от человека, желающего уничтожить секту. Я сражалась против него, выступая за гнусного лжеца, жаждущего власти.

— Но ведь…

— Это прошлое можно забыть, но ни я, ни жертвы моих действий не смогут его стереть. Я загубила множество жизней, чтобы обеспечить собственную. Но прошлое в прошлом, Дзин. Чтобы двигаться вперед, нужно перестать оглядываться назад. Я прекрасно осознаю свою ошибку; теперь я уже не тот человек. — положив руку на сердце, Мариам глубоко сожалела о своих ошибках, но попыталась скрыть это желанием двигаться вперед.

Дзин обдумал слова Мариам, вся картина складывалась воедино: скрытность при первой встрече, нежелание говорить о прошлом, красноречие. Теперь ему видна вся картина, в которой Мариам ступила не на ту дорогу и пытается исправиться. Только он хотел сказать, что доверяет ей, как Мариам с печальным выражением лица добавила:

— Помнишь человека, который тебя похитил? — внезапно её защита рухнула под напором мыслей, иголка погнулась и шаткой отрывалась от раны.

— Да, помню…

— У него была семья… Такая же семья, как и у сотни человек и зверолюдов, которых совратила Вива-Сиентум. Родители, дети и друзья больше никогда их не увидят… И всё по моей вине. Этот грех ничем не искупить. Слишком много судеб я сгубила, даже на своей родине…

После этих слов Дзин будто забыл, как говорить: язык не поворачивался сказать и слова, будто любая его фраза не будет весить абсолютно ничего: она будет бесполезна и хрупка, разбившись на мириады осколков, от них останется лишь пустота — глубокая и жуткая, невозможную заполнить и осветить. Ничего.

Глаза Мариам были на мокром месте: что-то связанное в мыслях совершило болезненный укол, но нужно было отвести внимание Дзина с её печали и вернуться к пути:

— Кем ты был на своей родине, Дзин?

— Р-родине?

— Да, ты же обещал рассказать, уже забыл? Я поняла! Ты с самого начала не хотел рассказывать, ах ты обманщик! — с улыбкой на лице пошутила Мариам. Буквально меньше минуты назад она ещё была в печали, на что Дзин подумал: «Умеет же поднимать себе настроение.»

— Я друг валькирий. — недолго подумав, с гордостью заявил.

— Друг кого?

— Это самые крутые защитники из всех, кого ты знаешь! — с энтузиазмом и блеском в глазах начал рассказывать Дзин.

— Да ну?

— Они виртуозно машут копьями и летают, словно птицы; Таньшан неприступен, пока они на страже! Только благодаря одному из них я смог выбраться из острова.

— Постой, что значит, «выбраться»?

— Ой, я сказал это вслух? Ты только не подумай! Тяньшан — правда хорошее место, просто мне там было уже неуютно, ну, ты понимаешь! — нервно смеясь оправдывался и размахивал руками.

— Ты же говорил, что этот остров райский, каким чудом тебе там стало неуютно? Я просто не могу представить, чтобы эта причина была настоящей.

— Это не важно, давай пойдем дальше.

— Ты обещал!

— Ух… Хорошо… Но я хочу задать один маленький вопрос, можно?

— Валяй, только если он правда маленький.

— Ты когда-нибудь чувствовала, что мир на самом деле больше, чем кажется?

— Как это? Всем ясно: есть Ховак, а на нём Зикамера, Аргодов, Ридомхон и Нивал. В Зикамере Ламмера, а на ней, на юге, мы. Маленькие и с кро-о-охотными ножками. Ходим, вот, по земле.

— Я долгое время не знал даже этого…

— Как так?

— Таньшан — закрытая страна. Да, в ней живёт много хороших людей разных народов, да и зверолюдов тоже! На ней почти никогда нет бед, поэтому туда тяжело попасть. Дать согласие должен лично старейшина, однако… Эх…

— Не говори дальше.

— Что? Почему?

— Я уже поняла: тебе тоже чем-то насолила родина, так? Я тебя понимаю, Дзин. Всё хорошо. — с улыбкой на лице Мариам подбодрила мальчика, понимая: если он продолжит рассказывать о Тяньшан, то совсем помрачнеет. — У нас есть важная задача, как только справимся с ней, давай подыщем нам новый дом, и не будем думать о старом?

На мрачном лице Дзина стала вырисовываться улыбка, окрашивая всё вокруг тёплыми, желтыми красками. Тогда он поднял голову, и глядя в добрые глаза Мариам, звонко ответил ей:

— Да!